Панихиды, поскольку та облегчает наше путешествие. Я должен был об этом подумать.
— Нам всем не мешало подумать, — буркнул Джордан.
Путники установили караул, и Панихида принялась возвращать себе человеческий облик. Из-за ранения это заняло большую часть ночи, но, в конце концов, она снова стала обычной женщиной. На ее спине и руках остались глубокие кровоточащие порезы. Тут бы как нельзя лучше пригодился целебник, но никто не побеспокоился о том, чтобы прихватить в дорогу этот бесценный эликсир.
— Как все-таки ужасен реальный мир, — пробормотала Рапунцель. — Я почти хочу…
— Этого-то как раз и добивается ведьма, — заметил Гранди. — Она хочет, чтобы ты возненавидела действительность настолько, чтобы добровольно вернуться в Башню из Слоновой Кости.
Девушка вздернула подбородок и твердо заявила:
— Ни за что!
Остаток ночи путники отдыхали — двигаться вперед, особенно учитывая состояние Панихиды, не имело смысла. Гранди и Рапунцель предложили уложить ее на кровать.
— И не волнуйся, если Храповик схватит тебя за лодыжку, — предупредила Рапунцель, — он не злой.
— К тому же он знает толк в лодыжках, — добавил Гранди.
Голем с девушкой устроились в уютном гнездышке, которое свили из высокой травы. Рапунцель не увеличивалась до человеческого роста с тех пор, как появились Джордан с Панихидой, и все время старалась держаться поближе к голему. Как только они улеглись, девушка взяла его за руку. Гранди не осмеливался признаться, до какой степени ему это нравится.
— Жаль, что пришлось убить сокола, — печально промолвила Рапунцель.
— Понимаю. Теперь ведьма снова свободна, и мы не знаем, в каком облике она нападет в следующий раз.
— Хотела бы я найти какой-нибудь способ заставить ее отказаться от охоты за моим телом, — заявила Рапунцель. — Мне ведь вовсе не хочется причинять ей вред, только бы она оставила меня в покое.
— Ничего, — сказал Гранди, — вот доберемся до замка Ругна, и все образуется. Король Ксанфа сумеет тебя защитить.
Некоторое время они лежали молча. Потом Рапунцель со своей обычной детской непосредственностью резко сменила тему разговора:
— Почему ты так сказал — «Я не Колокольчик»?
Гранди вздохнул:
— Это неважно.
— А вот и важно. Вышло так, что я огорчила тебя, хотя вовсе этого не хотела. Панихида кое-что присоветовала мне насчет того, как вести себя с мужчинами, но это, кажется, не очень-то помогает.
— Потому что мужчины, которых она имела в виду, — люди. А я не человек, и с этой точки зрения не мужчина.
— Ну, во всяком случае ты точно не женщина. И конечно, не Колокольчик, тут и говорить нечего. Так почему все-таки ты это сказал?
Гранди с явной неохотой принялся объяснять:
— Потому что ее связь с Джорданом оказалась недолговечной. Он полюбил ее и оставил.
— А как же иначе? Эльфы и люди не живут вместе.
— Точно.
— Но я их потомок.
— Точно.
— Так почему же ты не Колокольчик? То есть я понимаю, что ты не она, но…
— Я не хочу, чтобы меня полюбили, а потом оставили.
— А кто может тебя оставить?
— Ты. Рано или поздно ты прибудешь в замок Ругна и соединишься со своим народом.
— Я даже не знаю, какой народ мой.
— Люди или эльфы, — устало ответил Гранди. — Ты сможешь сделать выбор.
Рапунцель задумалась.
— Позволь мне убедиться, что я правильно поняла, — сказала она через некоторое время. — Я нравлюсь тебе, но ты боишься поддаваться этому чувству, поскольку считаешь, что я покину тебя, как только найду свой народ.
Голем был поражен:
— Совершенно верно.
— Кроме того, ты считаешь себя обреченным на одиночество, ведь ты единственный живой голем в Ксанфе.
Просто удивительно, как точно она понимала ситуацию.
— Да.
— Но если бы даже нашелся кто-то еще, ты все равно не изменил бы своего мнения.
Она высказала все, высказала с наивной прямолинейностью, не понимая, как сильно это его ранит.
— Я рад, что ты, наконец, все уразумела.
— Не похоже, чтобы ты радовался.
— Я радуюсь тому, что ты поняла, как складываются обстоятельства, а вовсе не за себя, — пояснил Гранди.
Рапунцель кивнула:
— Кое-что я, правда, так и не поняла, но…
— Что?
— Ладно, потом. Ты устал.
Она взяла его за руку и уснула. Голему на это потребовалось куда больше времени.
На следующий день, пока Панихида отлеживалась на кровати, то и дело свешивая вниз восхищавшие Храповика лодыжки, остальные пытались найти какой-нибудь выход с Вековечных Полей. Поскольку морю травы не было видно конца, решили первым делом обследовать пальмовую рощицу. Но она представляла собой не более чем островок в бескрайнем травяном поле. Лишь в отдалении виднелись такие же островки.
— Вы знаете, как отсюда выбраться? — спросил Гранди у пальм.
Те весело захлопали в зеленые ладоши:
— Никак, вот как! Вековечные Поля тем и славны, что с них вовеки не выберешься.
Из ближайшей лужицы высунулась зеленая морда — аллегория выглядела точно так же, как та, которую они встретили прежде.
— Ты знаешь, как отсюда выбраться? — поинтересовался голем.
— Ну, выражаясь метафорически…
— Да или нет?
— Нет, — ответила аллегория, весело скаля зубы, и попыталась схватить голема.
Гранди отпрыгнул и решил больше не приставать к хищникам. Какой им резон указывать добыче путь к спасению?
— Боюсь, нам не остается ничего другого, как идти вперед, надеясь, что куда-нибудь да придем, — заметил Джордан. — Таков варварский способ разрешения подобных проблем.
Гранди не был в восторге от этого способа, но пришлось согласиться опробовать его по причине отсутствия других предложений. Невозможно уйти откуда бы то ни было, сидя на месте.
Панихида заявила, что чувствует себя хорошо, а потому было решено к ночи отправиться в путь.
Однако она еще не поправилась настолько, чтобы ей разрешили превратиться в сфинкса или кого- нибудь в том же роде и нести на себе остальных. Ей предстояло путешествовать налегке, в человеческом облике.
Однако тут же встал вопрос о кровати. Конечно, Рапунцель могла нести один край, но ей, кажется, не хотелось увеличиваться до человеческого роста. За все время пребывания в Вековечных Полях она ни разу не сделалась большой.
