— У нас тоже было немного, но…
— Так вот, оно обращает всякую магию в ее противоположность. Таким образом, если я, находясь в Ксанфе, возьму хотя бы щепочку, вокруг меня возникнет зона, лишенная волшебства. Своего рода островок Обыкновении. Может, ты еще не понял, какая от этого польза, но поверь…
Гранди уже сообразил:
— Поля волшебные, и нас здесь удерживает магия. Если свести ее к нулю…
— Мы выберемся отсюда, — закончил за него Джордан.
— Таково мое предположение, — промолвил Арнольд. — Думаю, вы не откажетесь его проверить.
— А как ты вообще здесь оказался? — спросил Гранди, все еще с трудом веря своим глазам и ушам.
— Мой друг Бинк предположил, что Вековечные Поля могут послужить идеальным местом для испытания обыкновенского эффекта, — пояснил Арнольд. — Кстати, в Обыкновении такое место называется полигоном. Я с ним согласился. Уж если эффект выведет меня отсюда, то я не потеряюсь нигде.
— Опять Бинк! — воскликнул Гранди. — Он всю дорогу кого-то ко мне посылает.
— И не без пользы, — заметил кентавр. — У него особый талант.
— А какой? Я что-то не припомню.
Арнольд задумался:
— Не припомнишь.., в таком случае, лучше об этом и не говорить.
— Но ты первый начал. Этот малый кажется совершенно беспечным и безумно удачливым. Это имеет отношение к его таланту?
— Я бы сказал, что связь тут, безусловно, имеется, — уклончиво ответил Арнольд и принялся расспрашивать путников об их делах.
Гранди поведал ему о своем Поиске, рассказал, как вызволил Рапунцель из башни, и посетовал на происки морской ведьмы, не оставляющей попыток вернуть девицу обратно.
— Эта ведьма изрядно досаждала Гранди и девушке, — заметил Джордан. — Просто счастье, что мы с Панихидой появились в нужный момент.
— Когда в дело замешан Б инк, такие совпадения происходят довольно часто, — промолвил Арнольд.
— Потом мы застряли на Вековечных Полях, — заключил Гранди. — И совсем было отчаялись, но тут появился ты. Думаешь, твой обыкновенский остров выведет нас наружу?
— Выберемся, — заверил его Арнольд. — А куда вы собираетесь потом?
— К озеру Огр-Ызок, где живут фавны и нимфы. Они удерживают у себя паровичка Стэнли.
— Прекрасно, туда и двинем. — Кентавр потянулся:
— Но, если никто не против, завтра поутру. Я уже немолод, а потому не прочь отдохнуть.
Все охотно согласились. Арнольд подкрепился орешками и какао, после чего отыскал уютное местечко и улегся на боковую.
Неожиданно из зарослей высунулась зеленая морда. Аллегория подскочила к кентавру, что-то цапнула и быстро поползла прочь.
Арнольд вскочил:
— Держите! Она утащила наоборотное дерево!
Мигом смекнув, что без наоборотного дерева Арнольд попадет в ту же ловушку, где застряли остальные, голем бросился к Храповику.
— Выручай! — взмолился он.
Подкроватное чудовище, прекрасно видевшее в темноте, метнулось в заросли, и одна из мохнатых лап ухватила аллегорию за змеиное туловище. В бледном свете луны Гранди разглядел, что она волокла деревяшки на привязи, как когда-то сфинкс. Когда Храповик потянулся за щепками, аллегория извернулась и разинула зубастую пасть. Храповик залепил ей по носу.
— Хватай дерево! — заорал Гранди.
Храповик попытался, но аллегория укусила его за лапу, и он вынужден был ее отдернуть. Рептилия вознамерилась было развить достигнутый успех, но Храповик сжал две мохнатые лапы в здоровенные кулаки и съездил по зеленому рылу с обеих сторон.
К этому времени подоспел Джордан.
— Назад! — крикнул он. — Я займусь этой козявкой.
Но едва Храповик отступил, аллегория рванулась вперед, схватила деревяшку зубами и проглотила. Прежде чем варвар успел что-либо предпринять, воровка устремилась к воде, где, как понимал Гранди, ее не поймать.
И тут произошло нечто странное. Рептилия замерла, дернулась и вытянулась, словно окоченела. Джордан, уже занесший меч для удара, опустил руку.
— Сдохла, — сообщил Гранди, мигом сообразив, что случилось. — Эта аллегория была одушевлена силой колдовства ведьмы. Стоило ей проглотить наоборотное дерево, как она сделалась неодушевленной, то есть мертвой.
— Тогда все в порядке, — произнес Джордан. Острым мечом он рассек надвое зеленое тело, вытащил кусочек наоборотного дерева и ополоснул его в воде.
Гранди подивился было, что наоборотное дерево никак не действует на варвара, но тут же смекнул: Джордан уже давно исцелился, и сейчас его магический талант никак себя не проявлял.
Пока Джордан оставался обычным человеком, наоборотное дерево в его руках оставалось обычным деревом.
Дерево удалось вернуть, что, конечно, радовало. Только вот ведьма опять стала призраком, а это не могло не огорчать. Оставаясь аллегорией, она едва ли могла пуститься за ними в погоню, а покончить с собой, пребывая в теле рептилии, весьма затруднительно.
— Теперь я буду держать дерево в кулаке, — заявил Арнольд, получив назад щепку. — Мне казалось предпочтительным тащить его на привязи, потому как пребывать в магическом окружении не в пример приятнее, чем в обыкновенском, но теперь ясно, что я допустил просчет.
Все снова улеглись. Гранди не спалось, и Рапунцель держала его за руку и милым шепотом нахваливала за храбрость и сообразительность.
Это было настолько приятно, что голем почти пожалел, что близится избавление.
Поутру, сразу после завтрака, компания собралась в путь. Панихида уменьшилась, и Гранд и, к величайшему собственному удивлению, оказался в обществе сразу двух женщин своего роста. Все трое улеглись на кровати, которую Джордан приторочил к спине Арнольда. Храповик, поскольку было светло, залез под кровать, а варвар двинулся своим ходом.
— Скажи, — обратился голем к Панихиде, — Джордана не беспокоит твоя способность принимать любой облик и размер?
— Ни чуточки, — рассмеялась женщина. — Для него я всегда того размера, какой его устраивает. Таланты у нас очень разные, но мы неплохо дополняем друг друга.
— Но ты можешь стать гораздо больше Джордана. Неужто его это не пугает? — спросила Рапунцель.
— Конечно, нет. Дело не в росте, а в отношениях между мужчиной и женщиной. Я люблю его. В конце концов, он может разрубить меня надвое одним взмахом меча, и я, в отличие от него, не смогу исцелиться. Но я ни капельки этого не боюсь, потому что знаю, — он никогда не сделает ничего подобного.
— Конечно, — согласилась Рапунцель, — дело не в росте, а в отношениях.
Гранди промолчал. Он готов был признать, что отношения между разумными существами, к какому бы полу они ни принадлежали, важнее габаритов каждого из них, но все-таки эти отношения формировались внутри какого-то сообщества.
Рапунцель об этом не задумывалась, Гранди же прекрасно понимал, что голем ни к одному сообществу отношения не имеет. Как бы ему хотелось, чтобы дело обстояло иначе!
Поскольку вокруг Арнольда сформировался островок Обыкновении, ландшафт неузнаваемо изменился. Ближайшая пальчиковая пальма лишилась пальцев и ладоней — теперь на ее ветвях красовались потешные зазубренные зеленые листья. Кентавр проскакал рядом с шоколадным деревом, и оказалось, что его орешки не только не содержат какао, но и скорлупа у них вовсе не из шоколада, и из каких-то твердых
