любовных романов.
– Все-таки почему вы расстались со Студневым? – настаивал Колосов. – Поверьте, я интересуюсь не из любопытства.
– Верю. Вы же его убийство расследуете. – Аврора посмотрела на него пристально, оценивающе. – Мы расстались, как только я поняла, что опорой для меня он не будет, другом тоже. У него на мой счет были свои планы. И это меня не устраивало.
– Какие планы?
– Меркантильные, какие же еще могут сейчас быть планы?
– Ну, например?
– Например, он стал настаивать, чтобы, кроме бракоразводного процесса, я затеяла и гражданский процесс раздела прав на компанию «Видео-арт-группа». Студнев настаивал, что это наше с Гусаровым общее, совместно нажитое имущество и у меня там доля.
– А разве это не так? Студнев заблуждался?
– Он никогда не заблуждался ни в чем, что пахло деньгами, – отрезала Аврора, – он был абсолютно прав. Но это был совет не друга, а… Да злейший враг мне не посоветовал бы такого! А Макс не только советовал, он настаивал, злился, закатывал скандалы. Мне! Я от одного-то скандалиста еле спаслась. Студнев хотел, чтобы я письменно переуступила эту часть своих прав на компанию ему и чтобы он от моего лица судился с Гусаровым как доверенный представитель и… В общем, полный бред!
– Но он же пекся о ваших интересах.
– Он просто хотел меня использовать. Эта компания… Несколько лет назад Гусаров брал у него кредит под нее. Потом вернул деньги, расплатился. Но какое-то время они со Студневым были компаньонами. Хотя Макс всерьез шоу-бизнесом никогда не занимался.
– А чем он вообще занимался?
– Да всем, что приносило прибыль. Давал ссуды под проценты, под залог имущества, держал фирму уличной транспортной рекламы, потом вложил деньги в импорт вина. Его фирма получила какие-то сногсшибательные льготы в Молдавии и, кажется, в Абхазии. Я точно не знаю. Молдавские вина, конечно, не ахти какие, но деньги это ему приносило немалые. И я должна была приносить ему прибыль, раз уж он со мной сошелся. А я устала, понимаете, устала приносить прибыль, быть дойной коровой…
– Значит, вы отказались передать ему права на компанию, я правильно понял? – спросил Колосов.
– Да, я его вежливо послала подальше. Сказала, что это не его дело. А он… Он всегда вежливый такой был, галантный. И тут заявил мне тихо так, с улыбочкой – зря, мол, я так с ним себя веду. Что, наверное, за эту вот мою строптивость Гусаров и учил меня кулаками. Но что он не мой муж и хулиганских выходок не терпит, но строптивости женщинам тоже не прощает. У него, мол, принцип такой – всегда наказывать строптивость в женщинах. А способы для наказания есть разные.
– Вы хотите сказать, что он чем-то пытался вас шантажировать?
– Он мне сказал, что он так сильно, так страстно меня любит и всегда любил, что не может просто стерпеть, что оба мои сына – дети Гусарова. Он сказал – младший мой так ему нравится, что он когда- нибудь не справится с собой, с чувствами нахлынувшими не справится и возьмет и намекнет какому-нибудь репортеришке в припадке откровенности, что ребенок этот у меня от него.
– Да он просто дурак был, Студнев-то, – хмыкнул Колосов, – вот болван-то. Он вас к вашему мужу ревновал, только и всего. Нашел чем шантажировать! Смешно даже.
– Вам смешно? – Глаза Авроры вспыхнули и зло сузились. – Ну конечно, вам смешно!
– Да что тут такого? Я не понимаю! Ну, сморозил парень глупость. Подумаешь – это он из ревности хотел вас уязвить.
– А мне вот кажется, что он эту свою глупость где-то кому-то все-таки ляпнул, – многозначительно сказала Аврора, – иначе по какой причине его убили?
Колосов с удивлением взглянул на нее. Помолчал.
– Ах, вот что, – сказал он, – я вот вас все спросить хотел, что вы о его смерти думаете? А вы вон что, оказывается, думаете…
– Я ничего не думаю. Я ничего не знаю. Но мне… мне страшно с некоторых пор. И неуютно. Вот что.
– А зачем вы все-таки его пригласили в тот вечер на ужин в ресторан, если вы уже расстались?
– Ну я не могла Макса вот так сразу отшить, – протянула Аврора, – и потом, он все время мне названивал, просил о встрече, говорил, что нам надо объясниться, я, мол, его неправильно поняла, ему от меня ничего не надо. Когда хотел, он умел уговаривать. У него был такой дар – убеждать женщин, очаровывать, если хотите. И в тот вечер, точнее, накануне он мне тоже позвонил, предложил встретиться. Я не хотела, сказала, что занята. Он сразу: чем занята? Я сказала – у Марьяши друзей собираю. А он: «Можно и я приду?» Ну что мне было делать – сказать: нет, не приходи?
– Я бы на вашем месте так и сказал.
Аврора усмехнулась:
– Вы мужчина. Вам это проще. И вообще, что вы во всем этом понимаете?
– Да, мало что я во всем этом понимаю. Запутано очень. Встречались, потом расстались, потом вместе за столом посидели в теплой компании. Бац – он мертвый, и она даже на его похороны не пришла. Нелогично, – сказал Колосов. – И ко всему еще выясняется, что обиделась она на него, беднягу, именно потому, что он ее ребенка хотел назвать своим, то есть почти усыновить.
– Да это мой ребенок, мой сын! Жизнь моя! – воскликнула Аврора. – Я только сейчас поняла, случись что со мной – мои дети, они же никому не нужны будут. Даже отцу родному. А Студнев, с этой его трепотней, этими улыбочками… Разве можно было такое говорить? Он же такими словами, этой ложью приговор подписал, идиот, и себе, и мне!
