– Гусаров, ваш муж, таких откровенных заявлений вашему приятелю не простил бы? – быстро спросил Никита.
– Да что вы о моей жизни с Гусаровым знаете? Я в его доме иногда дышать боялась, не то что…
– Скажите, Гусаров звонил вам в тот вечер, в пятницу?
– Да. По мобильному. Мы все сидели за столом. И вдруг он позвонил.
– А чего он от вас хотел?
– Он разговаривал со мной очень грубо, оскорблял всячески.
– Но ему что-то было от вас нужно? В связи с чем он звонил вам? – допытывался Колосов.
– Наши адвокаты в тот день встречались. Они должны были договориться о выплатах на детей. Он… Гусаров всегда раньше говорил, что будет помогать детям. И я думала, что… что он понимает свои обязанности отца. Но в ту пятницу он вдруг позвонил и… Это было ужасно. Он оскорблял меня по-всякому, угрожал.
– Он отказывался обеспечивать детей? – спросил Колосов. – Что конкретно он вам говорил?
– Ничего, просто… Я же вам объясняю – он словно с цепи сорвался, полный рот ругательств и угроз в мой адрес. – Аврора взглянула Колосову в глаза. – Я смертельно испугалась, понимаете? Да, в последнее время он ко мне относился плохо, очень плохо, но детей никогда не задевал, и тут вдруг… И я подумала, что…
– Что те неосторожные слова Студнева каким-то образом дошли до ушей вашего бывшего мужа? – спросил Никита.
– Да, – кивнула Аврора, – я так сразу и подумала: доигрались мы.
– Но напрямую в той телефонной беседе Гусаров вас в измене не обвинял?
– Нет, он просто орал на меня. Угрожал. Кричал, что я достала его…
– А зачем вы все-таки звонили Студневу в понедельник? – спросил Никита. – Когда я вам по его телефону ответил?
– Я не знала, что мне делать, что думать. Звонок Гусарова меня выбил из колеи. Я тревожилась. И решила позвонить Максу, выяснить однозначно…
– Что выяснить однозначно?
– Говорил ли он что-нибудь о моем сыне кому-нибудь. Мог ли Гусаров как-то услышать эту ложь?
– Аврора, простите, что я задаю вам такой вопрос, – сказал Колосов, – но если уж совсем честно, между нами, вы и Студнев раньше, до вашего развода, никогда… нет?
– Я была верна Гусарову, – ответила Аврора, – смешно звучит, но… И думать не смела о чем-то таком, не то что… Все восемь лет нашей совместной жизни по струнке ходила, как пионерка. Потому, наверное, и живу до сих пор, воздухом дышу.
– Вы о муже прямо как о какой-то Синей Бороде говорите, – усмехнулся недоверчиво Никита. – Ну ладно, хоть что-то выяснил. Извините за дерзости невольные. Мне самому не очень приятно о такой дряни с вами говорить, как убийство. Я о другом бы с вами хотел беседовать: о ваших песнях. Одна мне очень нравится, про любовь… «Любовь, моя любовь, как рассказать мне о ней тебе…» Это кто вам такую музыку классную написал?
– Один парень из Челябинска. Я даже фамилии его не знаю, – тихо сказала Аврора, – они группу свою хотели в Челябе организовать, спонсоров искали. Ну, и в одном клубе попались на глаза Гусарову. Он их послушал, наобещал с три короба и купил сразу несколько песен. Оптом. Я спела «Любовь». Ну и удачно все вышло, хит родился. А тот парень, автор, потом погиб. Вроде пьяный на мотоцикле разбился, а там уж не знаю… Что вы на меня так смотрите? Вы же о песнях моих хотели говорить со мной. А я правду вам о них рассказываю.
– Вы еще будете петь, Аврора? – спросил Никита.
– Понятия не имею. Сложно все как-то стало. Одной очень сложно. Пока у меня планы самые скромные. В сентябре старший мой, Дима, в школу пойдет. Школу надо искать приличную – лицей, гимназию. Потом с квартирой надо как-то вопрос решить. Мы ведь до сих пор у мамы моей на чемоданах ютимся.
– Хотите купить квартиру?
– Да, побольше, попросторнее, чем мамина. Сейчас как раз варианты подыскиваем.
– А Студнев вам не помогал квартирный вопрос решать?
– Его мой быт совершенно не интересовал. Он думал, что я на Луне живу, наверное. А встречались мы… Вас ведь это, конечно, интересует… всегда у него, здесь, в этих богоспасаемых Столбах. Или уезжали за город, на природу.
– Что вы все-таки отмечали в пятницу в «Аль-Магрибе», а? – спросил Никита. – Не пойму я что-то.
– Да ничего я конкретно не отмечала, – Аврора тяжело вздохнула, – так просто решила встряхнуться, не закисать. А то все одна да одна – с детьми, с мамой. А до этого в доме мужа в Немчиновке вообще как в тюрьме была. Все время охранник маячит, куда ни пойдешь. Ничего нельзя. Ко мне из моих знакомых никто не смел приезжать, только гусаровские приятели. Ну и захотелось мне с людьми нормальными, хорошими пообщаться. Марьяша Потехина – я ее нежно люблю. У нее отличный ресторан. Ой, у меня же совсем из головы вылетело… Скажите, а что же теперь будет с «Аль-Магрибом»? – Аврора тревожно заглянула Колосову в глаза. – Потехина боится, что ресторан теперь закроют.
– Не закроют, – ответил Колосов.
– Это правда?
– Правда. Мы не можем, не имеем права закрывать его. Я справку получил из санэпиднадзора – они провели проверку. В самом ресторане ничего такого не обнаружено. Ну, в смысле подозрительного… Я думаю, через пару дней снова начнет принимать клиентов.
