кранты. Я свой вклад в это дело внес. За Столбы отчитался. Теперь за тобой, Никита, дело, за отделом убийств. Когда за Воробьенком поедем, сейчас или завтра?
– Сейчас, – Колосов стукнул по столу кулаком.
У него было такое вдохновенное, решительное лицо, что Катя подумала – останавливать и удерживать его сейчас бесполезно. Рубикон перейден.
Глава 23
Дети священника
От научно-производственного объединения «Сатурн» у Никиты Колосова не осталось никаких ярких воспоминаний, кроме глухого бетонного забора и кирпичных восьмиэтажных заводских корпусов. Несмотря на то что рабочий день уже закончился, корпуса эти продолжали жить своей размеренной производственной жизнью. Колосова и Лесоповалова на проходной уже поджидали двое молодых, спортивного вида мужчин. Это были сотрудники ФСБ, «заинтересовавшиеся», по словам Лесоповалова, фактами, имеющими отношение к случаям отравления таллиумом сульфатом и всплывшей в связи с этим фамилией Юрия Воробьева. После краткого обмена информацией решено было пригласить Воробьева в административный корпус для неформальной пока еще беседы. Проще говоря, для прощупывания фигуранта.
С присутствием на этой беседе коллег из спецслужбы Колосову пришлось смириться. Впрочем, возможно, это было и к лучшему. Появлялся лишний и весьма действенный инструмент психологического давления на подозреваемого.
Но когда Колосов увидел лаборанта Воробьева, его сразу же посетило предчувствие, что особенно давить мозгами на этого фигуранта не придется, потому что…
– Мне сказали, со мной хотят говорить… Кто-то из милиции? – это были первые слова Воробьева- младшего, переступившего порог кабинета в отделе технологии менеджмента и маркетинга, где его уже ждали Колосов, Лесоповалов и работники ФСБ.
– У нас к вам есть разговор, Юрий, – сказал Колосов и представился.
Лицо Воробьева-младшего вытянулось и застыло в тревожном ожидании. Он был и правда очень похож на свою сестру. Но то, что было в облике Елены Воробьевой привлекательным и даже красивым, во внешности ее брата трансформировалось в некую расплывчатую дисгармонию черт: слишком хрупкое, если не сказать хлипкое, телосложение, слишком длинная, если не сказать цыплячья, шея, слишком белая, нежная кожа для мужчины – видно, как на висках проступают голубые жилки. Бьется, пульсирует кровь. Глаза у Воробьева были серые, большие и тусклые, как слюда, подбородок женский, безвольный. В разговоре он часто нервно облизывал свои пересохшие губы, и это так сильно раздражало Колосова, что порой ему было трудно и неприятно смотреть на этого парня.
С первого взгляда было ясно – фигурант уже здорово струхнул и его волнение и страх только усиливались.
– Мы к вам в связи с делом об убийстве вашей сестры, – с места в карьер начал допрос Константин Лесоповалов. – Вы уже были у следователя в прокуратуре?
– Я? Нет, – ответил Воробьев-младший. – Я не был.
– Да вы присядьте, Юра, – Колосов указал на стул, – разговор у нас с вами будет долгий.
Еще по пути в «Сатурн» Колосов и Лесоповалов договорились не изобретать велосипед, а допросить «братца» по старой, как мир, и весьма действенной методике – следователь «добрый», следователь «злой». Присутствие в кабинете людей в сером планы эти, в общем-то, не нарушало. Коллеги из ФСБ пока были молчаливы, как тени.
– Значит, не вызывали вас еще в прокуратуру. Ничего, вызовут, – зловеще пообещал Воробьеву Лесоповалов. – Вы в курсе обстоятельств смерти вашей сестры?
Воробьев кивнул, однако нервно и неуверенно.
– Елена Воробьева была умышленно отравлена. Вас знакомили с материалами судмедэкспертизы?
Воробьев помотал головой – нет.
– Значит, ознакомят. Пока еще как законного представителя потерпевшей, – еще более грозно пообещал Лесоповалов. Однако Колосову показалось: Воробьев не понял, в чем именно состояла вся соль этой туманной угрозы.
– Юра, вы любили свою сестру? – спросил он у Воробьева.
Тот судорожно закивал: да, да!
– И вам ведь не все равно, правда, будет ли найден и наказан ее убийца? Не так ли? – Голос Колосова был вполне дружеским.
Новый кивок – Воробьеву это было не все равно.
– Вы знаете, каким ядом была отравлена ваша сестра?
Стоп. А это уже интересно. Воробьев впился в них испуганным взглядом. Губы задрожали.
– Вам знакомо название препарата «таллиум сульфат»? – спросил Лесоповалов.
Судорожный утвердительный кивок.
– Не слышу ответа, – грозно повысил тон Лесоповалов.
– Да, знакомо.
– Вот, прочтите выводы химико-биологической экспертизы. Четвертый пункт особенно внимательно – о причине смерти вашей сестры, – Лесоповалов вручил Воробьеву заключение.
Пока парень читал, они все молча терпеливо ждали. В кабинете менеджмента и маркетинга было тихо, как в склепе: темные слепые экраны мониторов, молчащие телефоны, отключенный факс. Опущенные жалюзи на окнах как сплошные решетки. Воробьев вернул заключение. Головы он так и не поднял. Никита видел перед собой его русый мальчишеский затылок. Парню было всего двадцать три года, такого надолго
