не хватит. Он кивнул Лесоповалову – давай, жми.
– Ваша сестра была отравлена таллиумом сульфатом. А тремя днями раньше в ресторане, где она работала, этим же ядом был отравлен некий гражданин Студнев. Вы лично, Юрий, – Лесоповалов первый раз назвал Воробьева по имени, – имеете, что сказать нам по этому поводу в качестве свидетеля?
– Я? Я… нет, почему вы меня спрашиваете? – Голос Воробьева сразу сорвался. – Я не знаю никакого Студнева.
– Вы имеете здесь, на работе, доступ к препарату таллиум? – впервые подал голос один из молчаливых фээсбэшников.
– Д-да, мы работаем с ним… С этим препаратом и с другими. Не я один, и другие тоже. – Воробьев умоляюще посмотрел на Колосова и тот сразу внял ему.
– Вот что, Юра, – сказал он, – вы взрослый человек и должны отдавать себе отчет, в рамках какого дела проходит наша беседа – дела об убийстве двух человек.
– Но я же ничего не…
– Лучше признайся во всем сам и сразу, парень, – веско сказал Лесоповалов. Точно гвоздь вогнал в доску, – иначе хуже будет. Ведь это только начало еще, а конец в камере ждет.
– Я не знаю никакого Студнева, – простонал Воробьев, – я ничего плохого не хотел, я не думал…
– Ничего плохого?! – порохом взорвался Лесоповалов. – Два человека ядом отравлены, к которому ты, парень, имеешь открытый доступ. – Лесоповалов погрозил пальцем. – Думаешь, учета не проведем в этом вашем ящике оборонном? Ошибаешься. Тут дело не только убийствами попахивает. А еще кое-чем похуже. Гриф «секретно» с вашего предприятия до сих пор не снят.
– Я ничего плохого не хотел, – Воробьев обращался теперь исключительно к Колосову, потому что Лесоповалов и молчаливые люди в сером пугали его, – я не знал, не думал даже… Просто так вышло. Она попросила меня, сама попросила…
– Кто? О чем? Говори яснее, – словно барбос, рявкнул Лесоповалов.
– Лена. Она попросила достать…
– Расскажите по порядку, Юра, как все было. Уверен, вместе мы во всем сразу разберемся, – задушевно уговаривал его Колосов, – а если разберемся, то и до камеры, до ареста дело не дойдет.
– Хорошо, я все расскажу, всю правду. Я ничего не знал, то есть… Меня Лена попросила достать ей таллиум.
– Откуда же ваша сестра могла про него знать?
– Я сам ей рассказывал. Когда только сюда в лабораторию устроился после института… мне сначала здесь не нравилось. И мама была против, и Лена тоже, особенно, когда я рассказал, что работать приходится порой с опасными ядовитыми препаратами.
– Когда точно вы рассказали сестре про таллиум? – спросил Лесоповалов.
– Давно, наверное, больше полугода назад. Я хотел отсюда уйти, через Интернет место искал.
– А когда Елена попросила достать ей этот препарат?
– Недели три назад, еще в середине июля.
– А она как-то объяснила, зачем ей вдруг понадобился яд? Только, мальчик, не заливай нам тут, что она сказала тебе, будто крыс им хочет травить в своем ресторане, – хмыкнул Лесоповалов.
По растерянному виду Воробьева Никита понял: если парень и собирается им врать, то именно так бездарно.
– Я не знаю, зачем он ей понадобился, – выдавил Воробьев, – она мне не сказала.
– Юра, посмотрите на меня, вы до сих пор ничего не поняли. В ваших же интересах сказать нам правду, – Колосов сочувственно вздохнул, – во избежание многих неприятностей.
– Лена мне сказала, что я могу, и она тоже… мы можем неплохо заработать, – голос Воробьева- младшего дрожал, – она сказала: есть один человек, и он обещает хорошие деньги за дозу препарата.
– Вы с действием таллиума на человека знакомы? – спросил Колосов.
Воробьев кивнул.
– И о дозах смертельных тоже представление имеете?
– Конечно, я же работаю с этим препаратом, и с раствором на его основе, и с напылителями. У нас инструкция по технике безопасности подробная, – промямлил Воробьев.
– Ваша сестра просила достать смертельную дозу? – спросил Лесоповалов. – Какое количество таллиума вы ей передали?
Воробьев назвал, и по вмиг посуровевшим лицам коллег из ФСБ Никита сразу понял – этого количества с лихвой хватит на десяток смертельных доз.
– А сколько ты за это получил денег? – спрашивал, не отступая, Лесоповалов.
– Триста долларов.
– А сколько получила сестра?
– Она сказала, что и она столько же – поровну, – Воробьев всхлипнул. – Откуда же я мог знать, что все так ужасно случится? Я думал, это просто…
– Просто воровство, да? – Лесоповалов хмыкнул. – Ах, какой наив, надо же, стянул склянку яда на работе и думал, это для крыс? Ну и жук ты, Юра. Молодой, да ранний.
