– А для кого предназначался препарат? Кто его заказывал вашей сестре? Кто с ней и с вами рассчитывался? – спросил Колосов.
– Я этого не знаю! Честное слово, не знаю!
– Расскажите, где вы передали яд сестре? Где деньги получили? – Колосову было и жалко, и противно. Воробьев уже совершенно поплыл, как и большинство нервных маменькиных сынков.
– Я принес препарат домой в контейнере, маленькая такая коробочка, – Воробьев всхлипнул, – отдал Лене. Потом она приехала в выходные, отдала мне триста баксов. Мне тогда деньги очень нужны были. У нас ребята в Крым собирались поехать, в Коктебель, ну и я хотел.
– Чего же не поехал-то? – спросил Лесоповалов.
– На работе отпуск оформить отказались. У нас срочный заказ пришел, все отпуска до сентября отменили, – Воробьев снова страдальчески всхлипнул. – И Лена умерла… Я чуть с ума не сошел. Если бы я только знал, что это для убийства, я бы никогда, честное слово… Я просто не думал ничего такого.
– Интересно, а о чем ты вообще думал? Чему тебя в институте пять лет учили? – Лесоповалов злился. – Хороши братец с сестричкой…
– Не смейте о Лене так, она же умерла! – истерически воскликнул Воробьев.
– Умерла. А по чьей вине? Кто виновен в ее смерти? Ты себя и не винишь ни в чем, как я вижу. – Лесоповалов был в бешенстве. – Ничего такого он не думал, ах ты…
– Когда вы видели сестру в последний раз? – спросил Колосов.
– Когда она деньги привезла мне – в воскресенье две недели назад, – глухо ответил Воробьев.
– А в среду разве вы не были у нее на квартире здесь, в Москве?
– Нет, я вообще на квартире, что она снимала, был только однажды, когда Лена переезжала. Вещи ей помогал таскать.
– А разве это не ваша вещь, Юра? – Колосов показал ему золотой медальон с гильзой.
– Нет. Это не мое. – Воробьев испуганно смотрел на золотой кулон.
– Между прочим, тут святой Георгий изображен. Тезка ваш.
– Это не моя вещь, с чего вы взяли? Я не женщина, чтобы разные побрякушки носить.
– Но крест-то, наверное, носишь. У тебя же папа был священник. Эх ты, чадо, святоша, – Лесоповалов скривил губы, – хорошо ж тебя папаня воспитал, как людей травить ядом ворованным!
– Я не ворую… то есть, я не святоша. У нас с отцом взгляды на религию всегда расходились, поэтому я и в семинарию не пошел, как Сашка, брат! – выкрикнул Воробьев. – И вообще, это не ваше дело! И это не мой медальон!
– Ладно, пусть это не ваш медальон, – согласился Колосов. – И пусть ваша сестра общалась с вами не так уже и часто. Но то, что она ждала ребенка, это, надеюсь, вы знали?
Изумленный, тревожный, недоверчивый взгляд – нет, Воробьев и этого не знал или же…
– Что вы такое говорите? – сказал он. – От кого она ждала ребенка? Как же так? Лена ведь была не замужем.
Никита и Лесоповалов переглянулись: правда, наивный, молодой или притворяется дурачком юродивым?
– Может быть, у нее кто-то был? Мужчина знакомый? Может, вы ее с кем-то видели? – спросил Никита. – Может, она домой с кем-нибудь приезжала, с мужчиной?
Воробьев лишь молча покачал головой – нет, но затем вдруг весьма непоследовательно кивнул – да.
– Однажды я видел, как она ехала с кем-то на иномарке, – сказал он быстро, – большая такая машина, дорогая, вроде джипа. Это еще до истории с таллиумом было. Давно. Я Лену ждал вечером у их ресторана, мне деньги были нужны, занять у нее хотел. А она с кем-то приехала, и было как-то странно – Лена не у самого ресторана вышла из той машины, а у моста, и дальше пешком шла. А машина потом тоже к ресторану подъехала. Я еще подумал, что они – Лена и тот, кто в машине – не хотят, чтобы их вместе в ресторане видели. Да и мне тогда Лена не особо обрадовалась.
– А кто был с ней? Кто машину вел? – спросил Лесоповалов.
– Мужчина какой-то, но я его не разглядел.
– А марка какая машины была?
– Я не разбираюсь в марках. Помню только, что это был внедорожник. Здоровый такой. У нас никогда не было знакомых с такими машинами. – Воробьев вздохнул, затем испуганно посмотрел на Колосова. – А что же… что теперь будет со мной?
– Сейчас поедем с нами в управление розыска, – сказал Никита, – сядете в кабинете, напишете чистосердечное признание на имя прокурора. Изложите все, как было. Надеюсь, что пока дело одной подпиской обойдется, без задержания. Но это только в том случае, Юра, если то, что вы нам рассказали, – действительно правда, вы меня поняли?
Воробьев снова кивнул, как китайский болванчик.
После эпопеи с чистосердечным признанием, которое он долго и мучительно рожал на бумаге, Колосов вместе с Лесоповаловым на машине отвезли его домой в Пироговское. Стемнело.
– Запомни, парень, – внушал Воробьеву всю дорогу несколько подобревший Лесоповалов. – Судьба твоя теперь только от тебя самого зависит. И от нас тоже. Моли бога, чтобы мы того типа нашли, что вам деньги за яд заплатил. Если не отыщем его – плохо твое дело. Может так случиться, что повесят на суде все на тебя одного. Сестра твоя из могилы уже никаких показаний не даст.
