– Тут в зале, – повторил Мещерский. – Я видел только что сам, своими глазами, Катя, слышишь меня? ТАМ БАЛАШОВА. И там полно крови. Ее ударили по голове.
Глава 37 ПРОИСШЕСТВИЕ, КОТОРОГО, КАЗАЛОСЬ, НИКТО НЕ ОЖИДАЛ
Все получилось, как в фильмах Вуди Аллена. Катя сообщила Колосову об убийстве Балашовой. Но как!
– Он на обед отошел. Ему что-нибудь передать? – ответили на ее настойчивые расспросы в розыске.
– Н-нет, благод-дарю вас.
В главковском буфете в этот час было уже мало народу. Катя увидела Никиту возле «общественного» самовара: видимо, снова барахлила буфетная кофеварка и в продаже был только растворимый кофе, который каждый самостоятельно заваривал себе в чашечке кипятком. На столе начальника отдела убийств ждал поднос с едой: Никита приступал к обильной трапезе.
Катя выпалила свою новость. Журчал самоварный кипяток. В чашке вспухала коричневая пенка.
– Кто… тебе звонил? – спросил Колосов.
– Сережа Мещерский.
– Кто такой Сережа Мещерский?
– Мой знакомый. Никита, закрой кран, на пол уже льется!
Он повиновался, как автомат. Пошел было прочь с чашкой в руке. Вернулся. Сел. Катя смотрела на него украдкой. И вдруг в этот самый миг, когда он был сражен этим ударом, унижен, раздавлен неудачей, когда лицо его утратило прежнюю самоуверенность и спокойное сознание своей силы и словно помолодело, поглупело, ей пришла в голову совершенно вроде бы неуместная мысль: «А он действительно ничего. Как на него наши тетки смотрят, когда он идет по коридору. Надо бы…» Она тут же оборвала себя: «Ты просто испорченная. Прямо извращенка какая-то. Разве об этом сейчас надо думать?!» Но внутри снова кто-то хихикнул: «А когда же прикажешь
– У тебя что-то много знакомых, Катерина Сергеевна. Слишком.
– Мещерский – друг детства. Он мне как брат. И ты не вздумай его там сейчас терзать. Он ни при чем, наоборот, он нам помочь хотел.
– Чем? – Колосов поднялся медленно и тяжело, как Атлант, взваливающий на себя непосильную ношу. – Вот и продолжение истории. Дождались. Словом, если уж делать, то делать
– Не знаю. Ты о чем это?
– Так, ни о чем.
– Можно мне с тобой?
– Нет.
– Но мне нужно, я хочу посмотреть на место происшествия!
– Ешь вот лучше. Ты же не обедала.
– Что? Есть? Сейчас?
Он осушил залпом чашку кофе, словно стакан водки хлопнул. Звякнул чашкой о блюдце.
– Ешь. Сосиски стынут, – и двинулся прочь.
Катя осталась одна за его столом. Взяла вилку, поковыряла салат, разломила сосиску. Помидоры дали сок, но в них не хватало соли. «Бедный Сережка, как он там сейчас?» Картофельное пюре оказалось водянистым на вкус. А вот творожная ватрушка удалась на славу.
В Музее антропологии уже работала оперативная группа из окружной прокуратуры, УВД округа и сотрудников отдела убийств МУРа. Последних Колосов знал преотлично. Они его тоже.
Балашова находилась в том самом зале, где Никита видел те самые разбитые черепа. Лежала навзничь в метре от окна. Бежевое платье ее задралось, обнажая сухие жилистые ноги в багровых прожилках вен. Правый рукав был вырван и валялся у батареи.
– Ей наносили удары вот этой штукой, – сообщил Колосову Михаил Стрельников – коллега-муровец и давний знакомый. – Найден на полу возле тела. Это местный экспонат. Взяли, видимо, вон с той витрины, что у входа.
– Это рубило, – Никита с ненавистью рассматривал окровавленный, уже упакованный в целлофан камень. – Но другой формы.
– Какой-какой?
– Не тот, что были использованы им прежде, в наших случаях. Те были пирамидальные, с заостренным концом. Понимаешь? А этот округлый. На этот раз он обошелся подручным средством.
– Обезьян? Каких это? Откуда? Из зоопарка, что ли? – Стрельников слегка наклонился, словно дивясь: а ты трезвый вообще-то, братец?
Никита кивнул: мол, погоди, не записывай меня в шизики, и вышел в коридор, где под охраной нескольких до зубов вооруженных сотрудников группы захвата окружного УВД, поднятых по тревоге, ожидали перепуганные сотрудники института. Никита отыскал глазами тех, кто ему был нужен. Итак, парад- алле: Званцев, Суворов, Павлов, рядом с ним какой-то невысокий парень с надменным лицом и щегольскими усиками, наверняка Катин
