Венчание со страхом

поминай как звали. Иванова эта, Зоя-то с базы была у нее на приеме. Я как узнал, что Юзбашева выпускают, у прокурора прямо в ногах валялся. А тот только руками разводит: судья процессуально самостоятельная, мне не подчиняется, а власть имеет. Юзбашева, видите ли, по ее мнению, не надо держать под стражей, потому что он действительно раскаялся, помог следствию и не представляет более общественной опасности.

– Тут убийство новое, понял – нет?! – Никита едва не стонал от такого вот вредительства – ну точно ведь, больше никак это не назовешь. – Ты этой своей судье передай: я ее… Здесь убийство, ясно? И ОН был тут.

– Я немедленно извещу покурора, – испуганно согласился Соловьев. – Напишем жалобу в областной суд. Пора кончать это безобразие. А Юзбашев задержан?

– Да. Только не нами. Тут Москва подключилась. А судье передай: гнать ее надо. Гнать!

– Ну! – Стрельников с любопытством заглядывал ему через плечо. – Узнал?

Никита сообщил. Московский опер аж побелел от злости, но комментировать ситуацию не стал.

– Значит, на нем мало крови? – уточнил Никита, когда страсти несколько поостыли.

– Три небольших пятна на брюках.

– А на других? Меня вот эти люди особенно интересуют, запиши себе фамилии.

– Нет, на них ничего видимого нет.

– Точно?

– Абсолютно. У нас распылитель работал, если б было что, сразу дало бы химическую реакцию.

– Но ведь кровь должна быть на убийце. Эксперт уверен.

– Выходит, это Юзбашев и есть. Вторая его группа вот только… может все осложнить. Он что, псих?

– Они тут все психи.

– Ладно, – Стрельников пошел к двери. – Ты тут, смотрю, самый осведомленный человек. Значит, будем теперь вместе работать. Я сейчас своих ребят предупрежу. А ты с кем из этой «семерки» желаешь повстречаться?

Никита задумался.

– С племянником Балашовой – Павловым. А потом… Кто ее первым обнаружил?

– Некий Суворов Евгений и… – Стрельников сверился с блокнотом, – и Мещерский Сергей. Этот не сотрудник института, а вот зачем он тут околачивался, надо выяснить.

– Выясню. А племянник зачем сюда снова пожаловал? Он ведь тоже не сотрудник.

– Это я в первую очередь узнал. Он сам сказал, и все свидетели подтвердили: он по просьбе потерпевшей проводил ее с деньгами из банка. Ну что-то вроде охранника, по-родственному. Помог, в общем.

Никита скривил губы. Он чувствовал, как в сердце шевелится знакомая злость: «А чтоб вас всех тут разорвало! Альтруисты!»

Из областного главка подъехали сотрудники отдела убийств. Появился Коваленко. И работа закипела. Допрашивались все, кто находился в этот четверг в здании института, а их оказалось человек сорок: в основном пенсионеры. Многие искренне скорбели, жалея Балашову. Но к этой жалости у некоторых примешивалась и доля желчи: мол, мы-то тут при чем? До каких пор нас тут будут задерживать?

Раздражение, испуг, усталость выливались у некоторых в то, что они начинали вдруг под маской сочувствия и жалости рассказывать о покойнице, как они выражались, правду. «Не хочу сплетничать, но, может, это как-то поможет следствию…» – обычно так начинался каждый второй рассказ.

Колосов закрылся в кабинете директора института и допрашивал там Павлова. При допросе присутствовал Коваленко. Он молча наблюдал как за Павловым, так и за Никитой.

Племянник был мертвенно-бледным. В глазах его застыло какое-то странное выражение – точно физическая боль. С ним было трудно встречаться взглядом. Колосов обратил внимание на его руки – царапины, ссадины, порезы, разбитые суставы пальцев. Катя права: афганцу крепко досталось при задержании убийцы Стасика Кораблина.

– С какой целью вы пришли сегодня в институт? – Никита старался задавать вопросы бесстрастным тоном. Но это получалось плохо: голос иногда подводил.

– Я объяснял уже. Меня там лейтенант какой-то допрашивал. Тетя Нина… – Павлов провел рукой по лицу, сглотнул. – Она сама просила меня об этом. Она должна была получить сегодня в банке деньги, и я должен был ее проводить сюда.

– Вы прибыли в институт в одиннадцать. А почему не уехали сразу? Почему задержались?

– Я опоздал на дачную электричку. Мне еще надо было ребенка забрать. И потом, тут мой друг Сергей Мещерский сегодня работал. Мы договорились где-то в третьем часу подъехать к нему, я вернулся сюда как раз…

– Откуда вы вернулись?

– Из своего офиса. Это недалеко, в Среднекисловском переулке.

– А когда вы ушли из института в офис?

– Не помню… Подождите. В девять мы получили деньги, к одиннадцати приехали сюда, мы с тетей Ниной отнесли сумки с деньгами в бухгалтерию, она пошла к себе, а я остался там – звонить. Тут пришел Сережка, мы поговорили минут пять, и он ушел, а я остался – но так и не дозвонился и решил идти… В общем, где-то