На этот вопрос ему никто не ответил.
– А возвращался рано утром… Да, вот тебе и этолог…
– Вы его в нашей краже подозреваете? – спросил Ольгин хмуро.
– Ну, учитывая кой-какие обстоятельства, я бы на вашем месте сделал все, чтобы убедить меня в этом, – Колосов вздохнул. – Как ведь тогда просто объяснить и
– Боюсь, вы ошибаетесь, – возразил Ольгин. – Юзбашев не тот, кто может опуститься до банальной кражи.
– Не тот? Он на большее тянет?
Собеседник Никиты пожал плечами.
– Ну, на кой черт ему змеи? – удивился и Званцев. – Да он вообще чокнутый – бессребреник. На диссертации своей помешан: жил впроголодь, а сам зверей подкармливал – собак, кошек бродячих. Нет, вы как хотите, думайте про нас что хотите, – он снова покраснел, – а я Костьку в воры никогда не запишу. Как бы я к нему ни относился.
– Я тоже, – согласился Ольгин. – Пусть мы с ним не сошлись в наших взглядах, не сработались, но клеветать бездоказательно на него я не намерен.
– Ладно, разберемся, – Никита поднялся. – Вы мне адресок вашего общежития и паспортные данные гражданина Юзбашева подкиньте, пожалуйста.
– На базу придется возвращаться, – ответил Ольгин. – У меня с собой нет записной книжки.
– Раз надо – вернемся, – заверил его Никита.
Когда они уже покинули отдел и садились в его «Жигули», Колосов отвел в сторонку Соловьева, вышедшего их провожать.
– Не знаю, как остальное, но кражу этих ползучих мы раскроем, – шепнул он ему. – Я это печенкой чую.
– Список сотрудников института я у Балашовой запрошу, – тоже шепотом заверил его Соловьев. – Сегодня же.
– Обязательно. Тут ни одну деталь упускать не следует.
Прибыв на базу, они сразу же проследовали в резную избушку-»будку», служащую лабораторией и одновременно пристанищем для Званцева. Три тесные ее комнатки были битком набиты громоздкой аппаратурой. Никита взглянул на нее мельком: все равно ведь как на афишу коза. Один компьютер узнаешь, да и то с трудом.
– Вот точный адрес общежития: Серебряная набережная, пятнадцать, корпус два, а вот телефон вахтера. Вот паспортные данные Юзбашева, – Ольгин открыл на середине пухлый блокнот, давая возможность списать нужную информацию.
– А если в общаге вашей не застану я Юзбашева – съехал он, предположим, где мне тогда его искать? – спросил Колосов.
– Ну, знаете ли… Костик такой человек. – Званцев, за его спиной склонившийся над блокнотом, сделал паузу. – Тот, кто говорит о быках, во сне видит одних быков. В общем, учитывая, что Московский зоопарк на реконструкции, а на биофаке МГУ нет вакансий, в столице остается не так уж много мест, где можно изучать тот предмет, которым он занимается. Там и ищите. В ларек, я вас уверяю, Костик не пойдет торговать. С голоду будет пропадать, а этологию свою не бросит.
– Что, действительно полезная наука? – спросил Колосов с недоверием.
– Полезная и перспективная, но не у нас, – Ольгин поморщился. – Не в нашем дражайшем отечестве. У нас сейчас одна коммерция перспективна. И та – воровская.
Никита хотел было уж подняться и, как говорили в старину, откланяться, как вдруг дверь лаборатории с треском распахнулась и на пороге возник Женя, потный и запыхавшийся.
– Снова! – выпалил он. – Александр Николаевич, я видел! Лично видел! Есть!
– Кто? – спросил Ольгин, вскакивая. – Флора?
– Нет, Чарли! Идите быстрее!
По встревоженно оживленным лицам собеседников Никита понял: что-то произошло.
– Я вам не помешаю? – спросил он.
Ольгин не ответил, он уже спускался по лестнице.
– Быстрее, не то опоздаем! – кричал Женя.
Они что есть духу мчались к обезьяннику. Сердце в груди Колосова бешено колотилось. Он моментально позабыл и о Юзбашеве, и о новости, сообщенной Ивановой.
У клетки с шимпанзе, которого звали Чарли, они остановились. Ольгин сделал знак, призывая к тишине. Никита вытянул шею, стремясь разглядеть, что же происходит внутри.
Чарли сидел к ним спиной, на корточках, по-звериному припав к бетонному полу. Он с урчанием копошился в темной куче. Никита поначалу не понял, что это, потом разглядел – перья. Мелькнуло что-то красное. Под ногой у Жени хрустнул гравий. Чарли обернулся.
Никита замер: морда шимпанзе была густо вымазана свежей кровью. В крови были и лапы – так напоминающие человеческие руки. В кулаке его был зажат окровавленный лоскут мяса: белела вывернутая кость, розовели сухожилия. Перед шимпанзе на полу лежала полурастерзанная птичья тушка. Слабый ветерок шевелил темные перья.
