– Почему? Вон в «Декоре Италии» подушки продают, водорослями набитые, гречишной шелухой, травами, да еще по зверской цене! Может, и помогает?
– Нин, серьезно, как ты себя чувствуешь? Давай я сбегаю к магазину, там телефон, вызовем врача…
Нина махнула рукой. На лице ее появилось замкнутое, мечтательное выражение. Она словно прислушивалась к чему-то внутри себя, словно вспоминала что-то. Между ними воцарилось странное молчание. Вроде бы так много нужно было сказать друг другу, обсудить, поделиться по-женски. А они молчали…
Час тек за часом. На Май-Гору опускались сумерки. Потом взошла луна, схожая видом с ярко начищенной медной пуговицей. Наконец Катя не выдержала. Ну что за мука такая – это непонятное, скованное безмолвие! Решительным шагом промаршировала на террасу, где Нина, свернувшись клубком в кресле, смотрела в темное окно.
И слова: «Нина, что же с нами происходит?», вот-вот уже готовые слететь, замерли на Катиных губах. Нина вздохнула, словно просыпаясь, взяла ее за руку, прижалась теплой щекой.
– Вот такие пироги с котятками, Катюшка… Что делать-то будем, а?
Катя села прямо на пол, на старую вьетнамскую циновку. Луна освещала террасу, и не хотелось зажигать лампу, чтобы не спугнуть этот сумеречный холодный свет.
– Я с дядькой одним договорилась, придет завтра и траву нам на участке скосит, – сказала она. Глупая, ведь совсем не то хотела сказать, и вот – вырвалось. – Смешной такой алкаш… Зовут его Колобродом отчего-то. У Александры Модестовны сегодня косил. А завтра к нам обещал. Если не запьет, конечно.
– Хорошо. – Нина не отпускала ее руку. Как в детстве, водила по ладони пальцем: «Сорока-сорока, кашу варила, деток кормила…» Катя вспомнила: много лет назад они вот так же сидели на этом кресле, здесь, на террасе. Был такой же душный летний вечер. У Нины тогда были косы – бабка вплетала в них красные ленточки и укладывала сзади «корзиночкой». А Катю коротко стригли в парикмахерской, и она жутко гордилась своей модной «взрослой» стрижкой.
– Я в очереди слышала Колоброда этого. Он историю одну рассказывал. Дикую немножко, но забавную. Якобы давным-давно тут у вас ведьма жила. – Катя заглянула подруге в лицо. Нина в ответ слабо улыбнулась. И… лед был сломан. Они обе почувствовали это. Откуда вот только он появился в их отношениях? Это так и осталось загадкой. – А потом местные ее утопили в источнике под горой, представляешь? – Она живо пересказала Нине страшилку.
– Чего только не выдумают. Да врет он, наверное, спьяну. Я никогда этой истории не слыхала. – Нина сладко потянулась. – Странное какое ощущение, Кать. Легкость во всем теле и вместе с тем усталость адская. Словно целый день пахала как вол. Мне кажется, я сегодня спать буду как убитая и без этого хмеля в подушке. И даже несмотря на эту дрянь, – она ткнула в луну, заглядывающую на террасу.
– Ты хоть помнишь, что с тобой было? – осторожно спросила Катя.
– Ничегошеньки не помню. Костька кричит, звон у меня в ушах, тошнота, потом темнота. Очнулся – гипс, как говорится.
– И Кузнецова даже не помнишь?
– А при чем тут Шурка? – голос Нины дрогнул.
– Это он тебя к соседям доставил. На руках, чуть ли не бегом. Так романтично, я даже, грешным делом, позавидовала. – Катя подмигнула.
– Делать ему нечего. Я… я когда очнулась, он рядом сидел. Потом Юлия его вон выставила.
Катя хотела было сказать ей о… Но не стала этого делать. О том, что Нина невольно сыграла роль Спящей красавицы, пробужденной страстным поцелуем некоего принца – надо ли ей сейчас это знать? Придет время, и тот, кто так пылко исцелял ее столь сладкими нетрадиционными методами по указке доморощенной экстрасенши, сам поведает ей об этом. «Непременно поведает, – подумала Катя. – Или я ничего не смыслю в мужчинах».
– А что с тобой Юлия Павловна делала? – спросила она с любопытством. – Она что, и правда как-то тебя лечила?
– Да нет вроде. Я очнулась – смотрю, она у меня пульс считает. Потом спину мне помассировала, шею – воротниковый массаж.
– А лист лопуха тогда зачем?
– Лопуха?
Катя рассказала, что ей удалось подглядеть из «нетрадиционки».
– Интересно, – Нина закусила губу. – Arctium lappa, по-латыни как громко звучит лопух-то, а? Сок его используют в медицине, отвары тоже, даже от зубной боли помогает – слыхала. Но про то, что ты говоришь… Да я потом у Юлии спрошу.
– Вряд ли она тебе скажет правду.
– Почему?
Катя молча смотрела в окно, потом произнесла:
– А ведь я действительно перепугалась. Причем так, как, наверное, никогда в жизни. Знаешь, что я подумала?
Нина кивнула.
– Сразу же подумала, понимаешь: кто же из них? Шурка или этот Владимир в тельняшке, кто же? Но ведь оба пришли к нам… как бы это поточнее сказать… Ни пузырька ведь, ни бутылочки… я ж все время, пока они за столом сидели, следила, чисто подсознательно, автоматически за ними следила! Смотрела за их руками – они не касались посуды, которой пользовались мы с тобой. – Кате показалось, что ей не хватает воздуха. – Вот до чего дошла! Отравители стали мерещиться. Надо уезжать из такого проклятого места, а, подружка? Все эти страхи, нервы… Ты права была: такой отпуск никому не…
