– Духовку зажигать? – гудел Кравченко.
– Подожди, его надо сначала завернуть в фольгу. – Катя вымыла руки и полезла в кухонную горку за фольгой.
– Зачем? Я люблю, чтоб была корочка хрустящая! – мятежно крикнул Кравченко. – Что будет-то в этой фольге?
– Вкусно будет, Вадя, не мешай ей. Женщины, знаешь ли, на кухне – королевы. – Мещерский задумчиво пил холодный чай. – Павы.
– Марш отсюда! Здесь и так дышать нечем, – попыталась выдворить их Катя… Но приятели словно вросли в табуретки.
– Не гони нас, – умильно пел Князь. – Нам так приятно на тебя смотреть, хозяюшка ты наша!
– И так тут аппетитно пахнет. – Вадим вдохнул полной грудью. Вдруг лицо его перекосилось. – А чеснок- то! – крикнул он, с размаху шлепнув себя ладонью по колену. – Чеснок забыла!
– Ой!
– Вот тебе и ой! Что делать-то?
– Ничего. Теперь фольга накалилась, мясо уже сок дало…
– Сок-сок, а без чеснока-то как же?
– Я сделаю тебе чесночный соус, – неожиданно проявил кулинарную выдумку Князь. – Как к цыпленку табака. Нужны вода, чеснок и соль.
Он долго колдовал над фарфоровой мисочкой, Катя дала ему полную волю – пусть делает что хочет.
Мещерский окунул в мисочку тонкий палец, попробовал, поморщился.
– Острый. Вадь, острый получился. Ничего?
– Нэхай острый, – гудел Кравченко, – сгодится.
– Так, значит, дела вот как поворачиваются, – задумчиво изрек Князь, пряча мисочку в холодильник. – Жутко.
– Мда-а, жутко. – Кравченко быстро переглянулся с Мещерским.
Катя отвернулась к окну. «Лисы и барсуки… жрут человечину…» От запаха жарящегося мяса вдруг стало нечем дышать.
– Значит, его привезли в этот богоспасаемый лес и деликатно перерезали глотку под елкой. Та-ак… – Мещерский предостерегающе взмахнул рукой. – Это факт номер два, а факт номер один – Красильникову убили не в котловане, а где-то…
– А почему ее убили где-то, а Лавровского привезли в лес живым и убили уже там? – робко спросила Катя.
– Почему… Будем рассуждать логически. – Мещерский обожал разглагольствовать на тему логики, он был убежден, что владеет недюжинными дедуктивными способностями. – Итак, ее убили где-то… где-то там, где нельзя было оставить труп.
– В доме, в квартире, – подсказал Кравченко.
– А почему нельзя было оставить труп? – глупо спросила Катя и тут же спохватилась: – Ой!
– Ничего, бывает. Оставить было нельзя, потому что нельзя. И его решили вывезти.
– А почему Лавровского повезли убивать в лес? – бросил крючок Кравченко.
– Так-так, лес… – Князь прошелся по кухне. – Напрашивается только один вывод: Лавровского планировали убить, поэтому подготовились и повезли туда, где этому никто бы не помешал. А Красильникову…
– Красильникову убили вдруг, спонтанно…
– Неосторожно, что ли? Случайно? – насторожилась Катя.
– Н-нет. Не думаю. Пока не будем гадать. Вывод бесспорный только один: ее убили в таком месте, где нельзя было оставить труп, потому что это сразу бы выдало убийцу. В случае с Красильниковой сам факт убийства необходимо было замаскировать, выдав за несчастный случай.
– Стоп! – Кравченко напоминал овчарку, почуявшую след. – Почему?
– Потому что… – Мещерский наклонился к духовке. – Ого, триста градусов уже. Как бы не обуглилось. Да потому, Вадя, что сам факт убийства каким-то образом выводил на самого убийцу. Есть здесь какая-то связь.
– Так, значит, они знали друг друга? Были прежде знакомы? Он из ее круга общения?
Мещерский кивнул. Катя молчала.
– И мы его знаем? – снова кинул крючок Кравченко.
– Не думаю. Пока, во всяком случае.
– Хорошо. Давай свои выводы дальше. Итак, Лавровский… – начал Кравченко.
– Подожди. Сначала я скажу. – Катя скороговоркой выпалила то, что говорил следователю Колосов: – Убийца Лавровского сравнительно молод, рост – выше среднего, очень силен, имеет машину, возможно, знал убитого прежде.
