– Это он все по следу под елкой прочел? – ревниво хмыкнул Кравченко. – Ишь ты, Фенимор Купер!
– Мы, Катенька, не уяснили себе пока главного: связаны ли убийства Красильниковой и Лавровского между собой?
– Это же очевидно! – возразила Катя.
– Сейчас ты рассуждаешь как обыватель, а не как юрист, – мягко возразил Мещерский. – А между прочим, единственный дипломированный юрист здесь именно ты. Нас с Вадей в расчет принимать не стоит.
– Куда уж нам, советникам при посольствах, тягаться с какими-то Колосовыми, – заворчал Кравченко.
– Допустим, что два этих преступления связаны, – продолжал Мещерский негромко. – Допустим. Тогда напрашивается вопрос: почему между этими убийствами прошло две недели? Почему Лавровского, если он представлял какую-то угрозу для убийцы, не прикончили сразу же после убийства Красильниковой?
– Ну и почему? – спросила Катя.
– Вывод я делаю такой: возможно, убийца поначалу либо вообще не знал о существовании Лавровского, либо не был уверен, что тот что-то про него знает. Когда же он в этом убедился, участь Пьеро была решена.
– Подожди, подожди… – Кравченко щелкнул пальцами. – Когда мы там балаболили с ним в гримерной, его же позвали к телефону. Ну да! Типчик накрашенный, в венке, снизу прибежал с этим известием. Лавровский тогда еще удивился. Кать? – Он крутанулся на табурете. – Что он тогда сказал, а? Вспомни.
– К телефону… Да, его вызывали к телефону в администраторской. Кажется, предлагали работу, а он и сорвался сразу, – сказала Катя.
– Вот! Работу! И Светка для него тоже работу нашла! Он сам говорил, а значит…
– Это все ничего пока не значит, – прервал его Князь. – Это только хрупкий мост между туманными берегами. За работу у нас, слава Богу, тружеников сцены пока еще не бьют.
– Это смотря кого. Талькова-то вон убили, – ввернул Кравченко.
– Там дело другое: конкуренты, зависть.
– И здесь могли быть конкуренты. Перешли кому-то дорогу, получили роли главные где-нибудь в гвоздевой пьесе, вот их и шлепнули, – не сдавался Кравченко.
– А мне кажется, ребята… – начала Катя. «Ребята», как по команде, повернулись к ней. – Мне кажется, что их
– ???
– Не корчите глупых рож. Да-да, любовник. Ревнивый. Сначала ее, потом его. Приревновал Светку, сделал ей сцену, затем убил. На ней ведь белья нижнего не было! Вспомните! – горячилась Катя. – Они встретились где-нибудь на квартире и там…
– Что ж он ее, на квартире в сапогах и дубленке, что ли, трахал? А трусы и колготки снять успел? Нет, это чушь какая-то. – Кравченко покачал головой. – Мужики так не поступают.
– Почему? – удивился Мещерский. – Вон в старом Китае женщины снимали с себя все, кроме носков и башмачков. Ноги держались всегда обутыми, во всех пикантных ситуациях.
– Это китайцы, у них ноги с детства изуродованы, оттого их и не показывают даже в постели. Нет, для нашего мужика, – Кравченко горделиво оглядел кухню, – подобное поведение просто глупо.
– А может, он псих? – спросила Катя.
– Может, вполне. Учитывая тот способ, которым он убивает… бр! – Кравченко передернул саженным плечом. – Как все-таки это неэстетично! Металлический штырь. Итак, Князюшка, ты у нас главный мастер на выводы. Вот что значит дипломатическое образование! И какой твой самый главный вывод, а?
Мещерский многозначительно кивнул на духовку.
– Успеется. Пусть доходит еще три секунды. Ну и?..
– Не будем гадать на кофейной гуще, друзья, – молвил Мещерский торжественно. – Сдается мне, что Катин коллега мистер Колосов знает кое-что интересное по этому делу. Один шаг к обмену информацией им уже сделан. Подождем второго. Не будем спешить. Подождем.
– Чего? – Кравченко уже надевал на руки шерстяные рукавицы-»хваталки», готовясь доставать запеченное мясо.
– Подождем, ребята, прилива его откровенности. – Мещерский разгладил на столе скатерть. – Думаю, он человек слова. Если он сказал Кате, что все объяснения будут в понедельник, то так тому и быть. Ты его только не проворонь, Катюша.
– Не уйдет, возьму живым и теплым. – Она встала. – Ну, помогайте же накрывать, окорок готов.
– Это всегда пожалуйста, – ухмыльнулся Кравченко.
Князь уже гремел посудой в шкафу.
Глава 12
КОЛОСОВ РАССКАЗЫВАЕТ
Наступающая весна дала о себе знать утром в понедельник. Катя шла по Тверской – яркое солнце било ей прямо в глаза. Служилый люд, торопящийся в многочисленные конторы, офисы, банки и магазины, какими были нашпигованы заново отремонтированные здания в прилегающих к Тверской улочках, щурился, жмурился, однако с наслаждением подставлял горячим лучам вылинявшие за долгую зиму лица.
Весна, весна – грачи прилетели! Катя, как истинное дитя города, была не способна отличить этих воспетых грачей от обыкновенной вороны, но… мартовское солнце делало чудеса, и ей уже начинало
