– Тебя.
Олли закусил губу.
Она разглядывала его с любопытством, то и дело склоняя голову то к одному, то к другому худенькому плечу.
– Я не кусаюсь, мальчик, – пропищала она наконец. – Другие кусаются, смотри. – Она быстро оттянула свои полосатые рейтузы, обнажив костлявое бедрышко. На коже отпечатался багровый оттиск чьих-то зубов. – А я не кусаюсь. Я смирная.
– Кто это тебя так? – спросил Олли.
– Цапнул? Да есть тут один. Сначала деньги платит, потом кусается. А больше ничего не может. А ты можешь?
– Могу. – Нежные щеки Олли вспыхнули. Данила положил ему руку на плечо.
– Вот наш главный режиссер-постановщик, Аня, познакомься, – кивнул он на Верховцева. – Если ты не против, он задаст тебе несколько вопросов.
Верховцев присел на краешек матраца рядом с девушкой.
– Вы давно здесь? – спросил он негромко.
– В домике-то? В чертовом домике? Даже не знаю сколько, – усмехнулась она. – Что, дрянь место, да? А вы получше собираетесь предложить?
– Это будет зависеть от вас.
Она подперла головку кулачком. Кожа на ее щеках посерела от грязи. Волосы слиплись в косицы.
– Да разве такая, как я, вам подойдет?
– Это тоже от вас будет зависеть. – Верховцев пристально разглядывал ее фигуру. – У нас безвыходное положение. Премьера через две недели, а одна из статисток попала в аварию. Гипс на два месяца. Катастрофа, в общем. – Глаза его ощупывали ее тело. – Вы на нее похожи. Нам, видите ли, нужен определенный типаж.
– Мне что, прямо сейчас раздеться или подождать? – Ее голосок звенел, как песнь комара в ночи.
– Успеется. Вы, как я слышал, в театре играли…
Она криво усмехнулась.
– Господи, что я только не делала: пела, играла, даже с…ла на сцене. Не верите?
– Верю.
– У вас это тоже надо делать?
– Нет. У нас этого делать не надо.
– А что надо?
Верховцев засунул руки в карманы пальто.
– Будьте добры, произнесите, пожалуйста, фразу: «Ибо таинство любви выше таинства смерти».
– Что?
– Сделайте то, что я прошу.
– Ну, ибо таинство любви выше таинства смерти.
– Так. Ладно. Встаньте и пройдитесь вот здесь.
Она встала лениво и прошлась от матраца до окна, нарочито вихляя бедрами.
– Как, хорошо?
– Хорошо. А теперь просто пройдитесь, не кривляясь.
Девушка повторила прогулку в обратную сторону.
– У вас какой размер? – спросил Верховцев.
– Трусов, что ли? – хмыкнула она.
– И трусов в частности.
– Сорок четвертый был. Теперь отощала, наверное, меньше.
– Так, ладно…
– А что все-таки мне предлагают сделать? – спросила девушка, зыркнув на Олли заблестевшими глазами.
– Статистка, на роль которой вы приглашаетесь, должна была выступать в небольшом эпизоде в пьесе, разыгрываемой на сцене частного театра. Всего один вечер, – монотонно объяснил Верховцев.
– И за этот вечер мы заплатим тебе две тысячи «зеленых», – вставил Данила.
Она свистнула.
– Не заливаешь?
– Я ведь принес тебе, что обещал.
