– Слушай, а зачем вам цех гальванический? – Катя наконец-то задала вопрос, который мучил ее вот уже полчаса.
– Медью скульптуры покрываем. Видишь, оттенок какой? – Он ткнул пальцем в сторону авангардистской «Ящерицы». – Это медь. Я сам все делаю. Освоил весь процесс. Дешево и сердито.
– А медь где берете? – спросил Мещерский.
– Да лом подкупаем разный. Проволоку, болванки.
– И штыри, наверное, да? – как бы невзначай спросила Катя.
– И штыри… Хотя нет, почему штыри? – Кролик вдруг резко вскинул голову. – Хотите взглянуть, для чего мне Светка позировала?
– Конечно! – Лицо Мещерского отразило живейший интерес.
– Айда в гальванику!
Они вернулись к корыту с сульфатом меди. Катя косилась на него с опаской: Бог его знает, еще утопит, с собаками не найдут!
– Громоздкие у тебя, Паш, агрегаты. Это все привезти ведь надо! Транспорт сейчас кусается, – говорил Мещерский. – Тут, пожалуй, грузовик нужен.
– Мы с фирмой одной завязались, – пояснил коротышка. Он возился в углу, где стояли торчком гигантские картонки. Катя, приглядевшись, поняла, что это распрямленная коробка из-под большого телевизора «Самсунг», из коробки получилось нечто вроде картонных ширм, отгораживающих часть помещения. – Фирме зальчик отделывали, потолки навесные пришпандоривали – подрабатываем мы так иногда, – неслось из-за коробки. – А они нам «газельку» напрокат отстегнули. А ванну эту я на барахолке в Медведкове купил. На верхний багажник притаранил и сам довез за милую душу.
– Слушай, Паш, у тебя не «жигуль», случаем? – оживился Мещерский. – А то мне совет нужен.
– Не-а, у меня «москвичок», родительский еще. На «жигуль» бабок не накопил.
– У «Москвича» проходимость лучше, – гнул свое Князь. – А в общем, по нашему бездорожью вообще на тракторе надо ездить. По магистрали еще сносно, а как съедешь, то… Я тут на одном проселке в двух шагах от Каменска так застрял, что хоть криком кричи.
– Да, там места гиблые, знаю, бывал. Вот тебе и рядом с Москвой. Ведь не ремонтируют же ничего! – Коротышка, пыхтя, убрал самсунговые «ширмы». – Вот, любуйтесь, только она не закончена. У нас с Красильниковой еще два-три сеанса должно было быть.
Катя напряженно разглядывала конструкцию. Она выглядела гораздо более неуклюжей, чем прежние поделки, и состояла из двух предметов: жестяной овал на членистых ногах, к скругленным концам приварены длинные заостренные спицы, впереди овала в металлическую подставку вделали нечто вроде железного стебля с грубым подобием соцветия на верхушке.
– Это, наверное, «Медный цветок»? – осведомилась Катя осторожно.
– Это?! Это «Кентавр, преследующий нимфу»! – Коротышка обидчиво засопел и, словно для подтверждения своих слов, встал рядом с конструкцией. – Вот не думал, что моя аллегория так трудно угадывается! Мне казалось, что все лежит на поверхности!
– А зачем тут эти штуки? – Катя указывала на спицы. Они так и притягивали ее к себе. Украдкой она пыталась измерить их толщину. Рана диаметром с полтинник, вспомнились ей слова Сергеева. Нет, эти гораздо тоньше, хотя…
– Это фаллический символ. Человек-конь, полуживотное-полубожество. Все в двойном размере. Его желания, его мощь, его потенция мной наглядно отражены и…
– Света позировала тебе для нимфы? – перебил Мещерский.
– Мне никак не удавалось уловить движение, с которым самка инстинктивно отпрядывает от самца – продолжателя рода, сеятеля новой жизни, и я хотел…
– Что делает самка? – переспросил Мещерский.
– Отпрядывает. Ну, понимаешь, как дикая кобылица, прыжок – и в сторону. И лесом, лесом, вниз по склону мчится, преследуемая, нагая, трепещущая… – Кролик Роджер закатил глазки к небесам, заглядывающим в его мастерскую сквозь тусклую стеклянную крышу. – Бегство, страсть, желание. В этом бездна фрейдистского. Папаша Зигмунд говаривал…
– Да, да, конечно, но все здесь настолько стилизовано, мне кажется, – быстро перебила его разглагольствования Катя. – Тебе именно Света нужна была в роли этой гонимой и преследуемой нимфы? А с другими натурщицами ты не пробовал работать до нее?
– Конечно, работал. Светка тогда на мели сидела, ну и подработать хотела. А я вещичку одну загнал на Арбате, деньги в кармане звенели. Отчего ж подружке не помочь? Она только сварки боялась. Все в черных очках сидела. Глаза берегла. Да… Жаль мне ее. Славный она была человечек. – Коротышка тяжело вздохнул. – Там ведь несчастный случай произошел, да?
– Пока не известно, несчастный или нет. – Катя исподтишка следила за его реакцией. – Даже убийство подозревают.
– Да я так оперу и говорил в отделении с самого начала! – вскипел коротышка. – Ну, когда мы с Толькой заявлять пошли. Три дня Светки нет – ни дома, ни у меня, ни в театре. Где она, спрашивается? Где, а?
– Значит, ты сразу на убийство подумал? – спросил Мещерский.
Кролик-Могиканин махнул рукой.
– Пошли еще пивка хлебнем.
В мастерской он плюхнулся в продавленное соломенное кресло, словно в океанскую волну. Катя и Сергей уселись на краешек софы.
– Света была приличной девушкой. Вот что я вам скажу, – мрачно изрек коротышка. – Не блядью, не
