я сейчас попытаюсь, она может вырваться – цепь оборвет, сломает загородку загона. А тут люди, животные. Это опасно.
Липский говорил все это быстро, толково, но… Колосов обвел глазами лица цирковых и… так, приехали: дрессировщик боится своего слона!
– Дядя Филя, ты же мне сто раз твердил: кто в карты играть садится, к проигрышу должен быть готов. Кто взялся со слонами работать, пусть готовится к тому, что от слона и погибнет, – это внятно, громко произнес Генрих Кох. Подтекст поняли все – Липского прямо обвиняли в трусости. Тут сквозь толпу протолкался тот брюнет, что приехал на мотоцикле. Он отодвинул Коха в сторону – «Да помолчи ты!» – и обратился к Колосову:
– Вы должны повременить с осмотром.
– А вы кто такой, простите? – осведомился Никита.
– Валентин Разгуляев, я здесь работаю.
Это имя значилось на афише со львами… Колосов смерил укротителя взглядом. Разгуляев был старше, выше и производил впечатление физически очень сильного человека. В другое время он показался бы даже симпатичным мужиком – у него было мужественное лицо, но…
– Произошло убийство или несчастный случай, – повторил Колосов.
– Вы осмотрите слоновник, как только животное успокоится.
– А кто же его успокоит, раз ваш артист отказывается даже в стойло войти? Быть может, вы возьметесь? – И тут он услышал, как за его спиной кто-то сказал рядом стоявшему администратору Воробьеву: «Говорил же, что номер надо Коху передать. Липский совсем кураж потерял. Позор-то какой, при посторонних!»
– Пожалуйста, я прошу вас. Не стоит пороть горячку. Подождите, это не займет много времени. Слоны очень эмоциональны, но они быстро устают. – Разгуляев положил руку на плечо Колосову. Рука была тяжелой. Видимо, легкой рукой с дрессированными львами не справиться. – Нужно проявить терпение и выдержку. Они справятся с ситуацией. – Он кивнул, чтобы двери слоновника закрыли. Туда чуть погодя зашли Кох и Липский. Именно эти двое, как впоследствии отметил Колосов, и остались наедине с бездыханным трупом и слоном в течение доброго часа, пока «справлялись с ситуацией».
Тем временем из Стрельненского ОВД приехала опергруппа – оперативники, судмедэксперт, следователь прокуратуры. Все, посовещавшись, терпеливо ждали. Чего?
– Элефанты в цирке только играют роль «слона» – этакого умного, доброго, толстокожего создания, – вещал говорун-администратор слушавшим его с напряженным вниманием (черт возьми, ведь не каждый день доводится выезжать на происшествия в слоновник!) сотрудникам милиции. – На самом деле характер слона непредсказуем. С самцами в цирке, например, вообще запрещено работать, только с самками. Но и слонихи бывают неадекватны. Лет пятнадцать назад, кажется, в Самарском цирке произошел инцидент – слониха убила вахтершу, хотя та регулярно ее кормила, ухаживала за ней. Ударила об стену! Ее в зоопарк отдали, на манеж уже не рискнули выпускать, но и там она за служителями порой настоящую охоту устраивала. Пришлось ее цианидом отравить. А что сделаешь? Силища-то какая, да умножьте это на ярость! Вполне возможно, что и с Линдой что-то происходит. Она стареет, характер портится…
– Значит, вы допускаете, что это несчастный случай: слон убил женщину и затащил ее к себе в стойло? – встревоженно спросил следователь прокуратуры.
– Я не могу этого исключить. И в это мне гораздо проще поверить, чем в то, что у нас тут, в цирке, в нашей семье профессиональной, произошло смертоубийство!
«Черта с два! – подумал Колосов. – Второе убийство, Пал Палыч, тут у вас, второе за неполные пять дней. И слон ваш тут…» – он многозначительно глянул на Баграта Геворкяна – тот стоял в толпе. Разговаривал с каким-то типом в мятом спортивном костюме, именуя его Рома. Никита пощупал в кармане наручники: как только этот чертов слон угомонится и они войдут в ангар, осмотрят тело, опознают в погибшей Илону Погребижскую, он наденет на ее муженька эти вот «браслеты» – это для начала. А потом, уже в отделе милиции, в камере предварительного заключения, вытащит из него на свет божий и всю эту нехитрую цепочку: Севастьянов – Илона – Клиника – кабаре «Тысяча и одна ночь» – Геворкян.
– Все! Потише стала, можете заходить! Только осторожно. – Двери ангара приоткрылись, и высунулся Кох – мокрый, тяжело переводивший дух, словно он возил на себе или носил на руках этого чертова элефанта.
В ангар заходили не то чтобы осторожно, а очень осторожно. Судмедэксперт Грачкин, так тот просто крался по стенке, не дыша.
У Колосова было такое ощущение, что опергруппа в данную минуту интересуется вовсе не трупом, не новым загадочным убийством и не его скорейшим раскрытием по «горячим следам», а этим вот серым чучелом в стойле.
Слона не укротили, его просто загнали в левый угол стойла и отгородили запасными брусьями. Завидев в своем ангаре чужих, он заревел как иерихонская труба. Следователь прокуратуры сильно побледнел, но при этом храбро сжимал в руках «выездную папку» с бланками протоколов.
– Все нормально, не волнуйтесь. Линда вас не достанет. Только близко не подходите, – крикнул им Кох. Он стоял напротив входа, они не видели его лица, оно было в тени. Дрессировщик Липский молча стоял у брусьев. Их двоих и пришлось взять понятыми. Когда сделали первые обзорные снимки помещения и разворошили копну, Никита увидел на желтой соломе обильные пятна крови и мертвую молодую женщину, почти девочку. Кроме ситцевого полосатого халатика, трусиков и летних босоножек, на ней не было другой одежды. Судмедэксперт Грачкин приступил к осмотру.
– Рубленая рана затылочной области, – сказал он Колосову. – Удар нанесен сзади с большой силой. Большая кровопотеря, естественно, но убили не здесь. Сюда труп доставили уже после убийства. Мы обнаружили бы и потеки крови, и следы волочения, если бы ночью не прошел такой сильнейший ливень… Знаешь, Никита, я давно замечаю, – патологоанатом вздохнул, – когда мы вот так зашиваемся, когда улики позарез по делу нужны, всегда идет дождь и все смывает. Закон подлости в нашей работе – величина постоянная, тебе так не кажется? Первая гроза за целый месяц, а ведь такая жарища стояла, чуть не сдохли все.
Колосов кивнул – туман как следствие ливня. Все по великому закону подлости.
– Удар топором нанесен? – спросил следователь прокуратуры, не отрываясь от заполнения протокола.
