Этот нечеловеческий, кошачий вопль и перекошенное страхом лицо обожаемой жены Коля запомнил надолго. А еще, наверное, на всю оставшуюся жизнь он запомнил то, что открылось его изумленному взору в подъезде у лифта.
Глава 29
Так камни катятся с горы…
Это было похоже на обвал: так камни катятся с горы, сметая все на своем пути, круша, ломая, хороня все под собой. Это было похоже на катастрофу: черные провалы окон, стаи испуганных ворон, с хриплым карканьем кружащие над обледенелыми крышами, вой милицейских сирен, сразу две машины «Скорой помощи», едва не столкнувшиеся при въезде во двор, возбужденные, вконец потерявшиеся люди.
Мертвое тело Катя увидела уже потом, после, а сначала… В память ее врезались картины: Алла Гринцер, запыхавшаяся, растрепанная, испуганно вопрошавшая взволнованных соседей: «Скажите, кто умер? Ради бога, скажите же мне правду!» И Зотов-младший – истошно орущий, бешено отбивающийся от милиционеров, тащивших его к машине: «Я ничего не делал! Она сама хотела, сама пошла!»
Смысла во всем этом либо не было, либо же он был, но Катя его не понимала. Она стояла в толпе жильцов во дворе, когда увидела Колосова, Свидерко, оперативников, криминалиста, следователя, патрульных – подъезжали милицейские машины, люди все прибывали, суетились.
Позже Никита признался ей, что, как только он узнал о происшествии в доме, он тут же бросился звонить сотруднику, дежурившему в Морозовской больнице. Он был уверен: Герасименко там нет. Еще не видя мертвого тела, ничего не зная о происходящем, он думал, что увидит на площадке у лифта именно ее труп…
Катя вздрогнула, страшный, почти нечеловеческий крик потряс двор. Толпа жильцов отхлынула: из подъезда показалась процессия – врачи «Скорой» почти бегом выносили на носилках тело.
– Дайте дорогу, расступитесь, отойдите! – кричали патрульные, помогавшие врачам.
На носилках под удивленные ахи-охи жильцов несли Зою Зотову. Она громко стонала, держась руками за живот.
– Женщина рожает! Скорее, шевелитесь, а то и до роддома не довезем!
Носилки загрузили в «Скорую», но машина так с места и не двинулась. Врач, медсестра, санитары суетились, кричали. Врач орал все тем же милиционерам, чтобы они как можно быстрее принесли из какой- нибудь квартиры горячей воды, простыни, одеяло, полотенца. У Зои Зотовой начались преждевременные роды – прямо в машине «Скорой», застрявшей посреди заснеженного двора.
В другой машине – желтом милицейском «газике», за дверью, забранной решеткой, метался сын Зотовой Игорь, и его отчаянные протестующие вопли: «Отпустите, менты, гады! Я ж ничего такого не сделал, она ж сама хотела!» – мешались с криками его матери, доносившимися из «Скорой».
А в подъезде четвертого корпуса – Катя увидела это своими глазами, когда Никита Колосов под видом липового «опроса очевидца» повел туда ее и взятых в качестве понятых Алину Вишневскую и Евгения Сажина, – на полу у лифта лежала мертвая Клавдия Захаровна. Вокруг ее шеи были натуго затянуты концы ее же платка – черного в пунцовых розочках павлово-посадского платка, который она так любила носить вместо шарфа.
– Мама моя! – ахнула Вишневская, увидев труп, отвернулась, судорожно закрыв рот рукой. – Да что же это робиться-то тут? Меня стошнит сейчас…
– Удушение. Ее задушили, – услышала Катя голос врача второй «Скорой». – Мы тут уже не нужны, мертва, бедняга. Не более четверти часа прошло, тело еще остыть толком не успело. Но я не патологоанатом, а тут работы для него хватит.
Вишневская хрипло ойкнула и, с ужасом косясь на багровое, искаженное гримасой удушья лицо мертвой, зажимая рот руками, кинулась по лестнице к двери – прочь отсюда, на улицу, на воздух.
– Что, у вас тоже нервы? – хмуро спросил Колосов Сажина, молча стоявшего рядом с Катей. – От роли понятого отказываетесь?
– У меня крепкие нервы, – ответил Сажин. – И я не то еще видел в жизни. Только… Тут курить можно? Все бы отдал за сигарету.
– А мне куда идти? – тихо, робко (и притворяться было не нужно, и так коленки дрожали) спросила Колосова Катя.
– Вы тут живете? – спросил он официально и хмуро.
– Д-да, на пятом этаже, я квартиру тут снимаю.
– Ваши документы, будьте добры.
– Но они дома остались, я ведь только на минуту вышла в магазин за молоком, а тут в ЖЭКе паспорта меняли, я и решила заглянуть, узнать, нельзя ли…
– Все понятно, девушка, но все равно пройдемте в квартиру, я должен посмотреть ваши документы, прошу, – Колосов жестом регулировщика на трассе указал Кате на лестницу.
Ярко вспыхнула вспышка фотоаппарата: криминалист, следователь и судмедэксперт начали работать.
– Зотову ее же платком задушили, и веревка не понадобилась, – шепнул Никита, когда они с Катей поднялись на пятый этаж и остановились, еле переводя дыхание. Внизу глухо гудели голоса, слышимость в подъезде была превосходной. – Кто-то вошел следом за ней в подъезд.
– Никита, она была в ЖЭКе, там были все жильцы. Я слышала: Зотова сокрушалась, что позабыла дома фотографии, и отправилась за ними. Так все быстро произошло, в течение пяти-десяти минут. – Катя торопливо рассказала все.
– Игоря Зотова патруль обнаружил в подъезде между пятым и четвертым этажами, да там же, где и… – Колосов прислушался. – С ним девчонка была. Я его сейчас же сам допрошу, лично.
– Никита, подожди, ты не понимаешь – Зотова в ЖЭКе была вместе с Гринцер-старшей. Они о чем-то
