И они пошли. Ход вел под легким уклоном вниз. И по мере их продвижения вглубь этот уклон становился все круче. Правда, здесь пока еще не было боковых ответвлений от главного тоннеля.
– Где мы сейчас примерно, если поверху ориентироваться? – спросил Лизунов.
– Где-то возле шоссе. То есть под ним. А дальше пойдем, над нами будет поле гольф-клуба. – Швед сверился с ручным компасом. – Только там нигде наверх выходов нет.
Колосов светил фонарем на стены и потолок, вспоминая, что здесь они проходили, когда выволакивали наружу беснующегося скрученного Мальцева. Катя остановилась, осматривая известняковые стены. Швед натянул веревку:
– Ну, что застыла?
– Послушай, Павел. – Катя теребила узел на поясе. – Ну, что меня на самом деле посадили на этот поводок? И тебе я так только мешаю. Отвяжи меня. Обещаю, я никуда не потеряюсь.
– Выключи фонарь, – сказал Швед. Протянул руку, выключил Катин фонарь, а затем погасил свой.
Тьма. Черная, непроницаемая. Кате показалось, что ей на голову кто-то накинул ватное одеяло. Сто тысяч одеял.
Перед тем как погас свет, она ясно видела, куда идти, помнила, где выход. А в этой кромешной темноте сразу все смешалось – зад, перед, право, лево. Катя повернулась. И не увидела ничего. Глаза заломило от темноты.
– Швед, ты где? – крикнула она испуганно.
– Здесь, в трех шагах от тебя, – он дернул веревку. – Ну, теперь поняла, зачем эта штука?
– П-поняла, – сказала Катя. – Я не могу фонарь включить, кнопку не найду.
Швед включил свой фонарь. И Катя включила свой.
– Где вы там застряли? – послышался голос Гордеевой, их все давно обогнали. – Давайте скорее!
Швед двинулся вперед, Катя теперь шла за ним как приклеенная.
Тоннель привел в небольшой низкий грот, откуда в глубь породы уводили уже сразу несколько извилистых ходов. Никита шел, внимательно осматриваясь по сторонам. Желтое пятно света от его армейского фонаря скользило по стенам. Швед повел их по самому широкому ходу – продолжению штольни. Катя поравнялась с Гордеевой, и та через несколько шагов молча указала ей наверх – на потолке в известняке был выбит крест.
– В прошлый раз мы в эту пещерку, где тоннель разветвляется, попали по боковому ходу, – шепнула она Кате. – А потом двинулись вон туда.
– Там впереди камера Царицы? – тоже шепотом спросила Катя. Странно, но тишина Съян действовала на нее угнетающе. Здесь совсем не хотелось говорить в полный голос. Катя заметила, что все ее спутники разговаривают очень мало и тоже отчего-то полушепотом.
Гордеева кивнула. Кресты были уже не только на потолке, они покрывали и стены на высоте человеческого роста. Катя дотронулась до одного – холодный, липкий известняк. Ей вдруг вспомнился тот сон… Причудливая галлюцинация, которая, конечно, была следствием жара. Она осматривалась – такое чувство, что она уже видела это: эти низкие тяжелые своды, темные стены, мрак, едва-едва уступающий свету их фонарей. Позади штольня тонула в темноте.
Ничего не было видно. Кате вновь стало тревожно, и вдруг…
Резкий визг, точно скрежет, – что-то метнулось к потолку – темное пятно в круге света. Тень.
Катя дико отшатнулась, едва не сбив Шведа. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди!
– Да это же мышь. Летучая мышь, что, не видела никогда? – хмыкнул Швед. – Ее свет потревожил.
Катя молча отстранилась. Летучая мышь, ладно… Собака летучая! Так людей пугать!
Подошел Никита.
– Ну как? – спросил он. – Все нормально?
Швед молча двинулся вперед, и Катя пошла за ним. Шли около четверти часа по тоннелю и внезапно попали на мокрый участок – впереди разлилась не лужа, а целое море. Швед отважно шагнул, точнее, ухнул в нее. И вода сразу дошла ему до колен. Он злобно чертыхался: дожди, залило все!
Вброд переходили очень осторожно, помогая друг другу. Дно было вязким, под ногами хлюпало, чавкало. Катя уже по сторонам не глядела, только под ноги – тут и утонуть недолго. Каска сползла на лоб. Она поправила ее мокрой рукой. Ну и видок, наверное, сейчас у нее.
Наконец выбрались на сухое место. Никита и Лизунов о чем-то тихо говорили, шарили фонарями по стенам.
«Что он хочет здесь найти? – подумала Катя. – Пропавших? Но… но это же невозможно. Столько ходов…»
– Здесь никого нет, – сказал Никита. – Я хочу, чтобы мы вернулись.
– На выход? – В голосе Гордеевой слышались досада и недоумение. – Давайте хотя бы до грота Луноликой дойдем, что же назад с половины маршрута возвращаться?
Никита посветил фонарем вперед – далее тоннель снова не разветвлялся.
– Когда в тот раз мы почувствовали запах дыма, где мы находились, не помнишь? – спросил он Шведа.
– Мы возвращались из камеры, были недалеко от пещеры, где штольня разделяется на отдельные ходы, – ответил тот. – Там тот полоумный начал в нас камнями швыряться.
– И там было все сильно задымлено. – Никита переглянулся с Лизуновым. – Нет, все же надо
