злобные особи иногда успешно пытались разжечь крупномасштабный конфликт между видами. Но оба вида настолько были необходимы друг другу, что конфликт редко достигал накала даже нашей «войны полов». Оба вида внесли равный вклад в культуру своего вида, хотя в разное время – разный. В творческой работе один партнер выдавал идеи, а другой критиковал и играл роль сдерживающего фактора. Случаи, когда один партнер проявлял полную пассивность, были крайне редки. Книги, или, вернее, свитки, изготовленные из пульпированных водорослей, как правило, были написаны совместно. В целом, арахноиды доминировали в ремеслах, экспериментальной науке, изобразительном искусстве и практической организации общественной жизни. Ихтиоидам блестяще давались теоретическая наука, литература, великолепная музыка подводного мира и наиболее мистические формы религии. Впрочем, у этого правила было немало исключений.
Похоже, что симбиотические отношения дали двойной расе, по сравнению с нашей, гораздо большую гибкость ума и большую способность к общению. Она быстро миновала фазу внутриплеменных раздоров, во время которых кочевые косяки симбиотических пар атаковали другу друга словно орды подводной конницы; арахноиды, оседлавшие своих друзей-ихтиоидов, поражали врага костяными копьями и мечами, а их «кони» душили друг друга мощными щупальцами. Но фаза внутриплеменных войн была на удивление короткой. С наступлением оседлого образа жизни, с появлением подводного земледелия и коралловых городов, войны между союзами городов стали исключением. Благодаря своей мобильности и хорошо налаженной связи, двойная раса быстро создала всемирную ассоциацию невооруженных городов. Мы с удивлением узнали, что в период расцвета домеханической цивилизации этой планеты, когда в наших мирах в это время уже вполне оформился раскол общества на господ и рабов – общинный дух города одолел личную предприимчивость. Очень скоро этот мир превратился в систему взаимозависимых, но независимых муниципальных общин.
Казалось, что социальная неприязнь исчезла навсегда. Но самый серьезный кризис этой расы был еще впереди.
Подводная окружающая среда не давала симбиотической расе больших возможностей для прогресса. Все источники богатства были известны и строго регламентированы. Численность населения поддерживалась на оптимальном уровне, чтобы каждый индивидуум мог получать удовольствие от работы. Общественный строй устраивал все классы и казался незыблемым. Частная жизнь была насыщенной и разнообразной. Культура, покоившаяся на великих традициях, была сосредоточена исключительно на тщательном изучении обширных областей знания, давным-давно открытых почитаемыми предками, которых, как считалось, вдохновило на этот подвиг симбиотическое божество. Наши друзья в этом подводном мире – наши «хозяева», жившие в более беспокойную эпоху, говорили об этом времени с ностальгией, но чаще – с ужасом: им, оценивающим события с позиций своего времени, казалось, что уже тогда проявились первые слабые признаки разложения расы. Раса настолько идеально устроилась в стабильной окружающей среде, что ум и изобретательность перестали цениться и скоро могли притупиться. Но сейчас было похоже на то, что судьба распорядилась иначе.
Создание механизмов в подводном мире было делом маловероятным. Но следует помнить, что арахноиды были способны жить и на суше. До эпохи симбиоза их предки периодически выбирались на острова для любовных игр, родов и охоты. С тех пор способность дышать воздухом ослабла, но не была утрачена полностью. Каждый арахноид по прежнему выбирался на сушу для совокупления и для выполнения определенных ритуальных гимнастических упражнений. Это и дало толчок великому открытию, изменившему ход истории. Во время одного такого турнира бившиеся друг о друга каменные наконечники высекли искру, от которой вспыхнула выжженная солнцем трава.
С невероятной скоростью последовали изобретение плавки, парового двигателя, открытие электричества. Поначалу энергию получали сжигая некое подобие торфа, образовавшееся на берегах в результате уплотнения морской растительности, потом использовали силу постоянных и сильных ветров, а позднее были изобретены фотохимические световые ловушки, абсорбировавшие обильный солнечный свет. Разумеется, эти изобретения были сделаны арахноидами. Ихтиоиды, хотя и играли значительную роль в систематизации знаний, не допускались к практической работе, научным экспериментам и изобретению механизмов, происходившим на суше. Скоро арахноиды стали проводить электричество с островных электростанций в подводные города. Наконец-то, ихтиоиды смогли принять участие в работе, но их роль, разумеется, была чисто вспомогательной. Арахноиды обошли их не только в знании электромашиностроения, но и в практических навыках.
В течение еще пары столетий два вида продолжали сотрудничать, несмотря на растущую между ними напряженность. Искусственный свет, механическая транспортировка товаров на дно океана и крупное производство подняли уровень комфорта в подводных городах на невероятную высоту. Острова были забиты зданиями, предназначенными для научных исследований и производства. Был достигнут огромный прогресс в физике, химии и биологии. Астрономы начали составлять карты звездного неба. Они также обнаружили, что соседняя планета идеально подходит для заселения арахноидами, которые, как надеялись ученые, смогут без большого труда приспособиться к иному климату и расстаться со своими симбиотическими партнерами. Развитие космонавтики шло с переменным успехом. Отдел «внеморской» деятельности потребовал значительного увеличения численности арахноидов.
Эти события неизбежно должны были привести к конфликту между двумя видами и к конфликту в разуме каждого индивидуума. Когда мы впервые проникли в этот мир, он находился на самом пике этого конфликта и духовного кризиса, благодаря чему эти существа были доступны нашему, еще несовершенному пониманию. В биологическом смысле ихтиоиды еще не стали низшей расой, но с точки зрения психологии у них уже проявлялись признаки глубокого умственного разложения. Их уделом стали глубокое разочарование и апатия, которые часто разрушают примитивные расы Земли, отчаянно пытающихся догнать европейскую цивилизацию. Но поскольку отношения между двумя симбиотическими расами были чрезвычайно тесными (гораздо более тесными, чем самые близкие человеческие отношения), – судьба ихтиоидов оказала глубокое воздействие на арахноидов. Для ихтиоидов триумф их партнеров в течение долгого времени был источником и восхищения, и беспокойства.
Индивидуум каждого вида разрывался между противоречиями. Хотя каждый здоровый арахноид стремился принять участие в полной приключений новой жизни, он (она), в силу привязанности и симбиотической связи, стремился также помочь своему другу (подруге) – ихтиоиду стать равноправным членом нового общества. Кроме того, все арахноиды осознавали свою зависимость от своих друзей, – зависимость как физиологическую, так и психологическую. Именно ихтиоиды внесли самый большой вклад в симбиоз силы самопознания и взаимного озарения, а также в созерцание, которое так необходимо для сохранения благоразумия в действиях. Наиболее убедительным доказательством этого был тот факт, что среди арахноидов уже начались внутренние раздоры. Один остров стремился конкурировать с другим, одна большая промышленная организация – с другой.
Я не мог отделаться от мысли, что если бы подобная противоположность интересов имела бы место на моей планете, скажем, в отношениях между двумя нашими полами, – пол, обладающий большими возможностями, не колеблясь принудил бы другой к послушанию. Арахноиды так никогда и не одержали подобную «победу». Все больше и больше пар распадалось и каждая сторона пыталась поддержать свою жизнедеятельность с помощью лекарств, заменяя ими химические вещества, в обычных условиях получаемые путем симбиоза. Но умственную зависимость нельзя было ничем заменить, и «разведенные» страдали от серьезных умственных расстройств, протекавших как в явной, так и в скрытой форме. Тем не менее, появилось большое количество особей, способных жить без симбиотического общения.
Дело дошло до насилия. «Непримиримые» обоих видов атаковали друг друга и сеяли смуту среди «умеренных». Затем последовал период ожесточенной и бессмысленной войны. И с той, и с другой стороны небольшое и ненавидимое всеми меньшинство, выступало за «модернизированный симбиоз», при котором индивидуумы обеих рас могли вносить равный вклад в развитие жизни даже в условиях механизированной цивилизации. Многие из этих реформаторов стали мучениками своей идеи.
Рано или поздно победа досталась бы арахноидам, поскольку они контролировали источники энергии. Но вскоре выяснилось, что попытка разорвать симбиотическую связь была не такой успешной, как это показалось вначале. Даже в условиях боевых действий, командиры были не в состоянии предотвратить широко распространенное братание между воинами враждующих армий. Члены распавшихся пар тайно встречались, чтобы иметь возможность в течение нескольких часов или минут пообщаться друг с другом. «Овдовевшие» или «покинутые» индивидуумы осторожно, но нетерпеливо подбирались к вражескому лагерю, чтобы найти себе нового друга (подругу). Целые отряды сдавались в плен с той же самой целью.
