мотоцикла.
Обычные тренировки по рукопашному бою теперь сменились непривычными спаррингами в соленой воде. Оказалось, что и здесь Академик оставался на высоте – ему не стоило большого труда одолеть четверых морпехов, специально прикомандированных к офицерам спецподразделения ФСБ.
Больше всего на психику Виталия давили подводные взрывы. Он и предположить не мог, что стограммовый заряд пластиковой взрывчатки может так сильно действовать на барабанные перепонки, даже на расстоянии нескольких кабельтовых! Однажды во время очередного занятия по подводному минированию Громов работал в паре с Балбесом и их целью была списанная баржа.
Задача усложнялась тем, что на барже были выставлены посты ПДСС – противодиверсионной службы, – которые использовали не только визуальное наблюдение, но и радиолокаторные устройства.
Подплыв на подводных мотоциклах к проржавевшему днищу условной цели, спецназовцы закрепили магнитную мину в области ватерлинии.
В этот момент они и были запеленгованы чутким сонаром – на барже поднялась тревога, и стальная сеть пошла за борт.
Виталий, установивший мину направленного действия на боевой взвод, отключил предохранительную систему – это означало, что взрыв грянет ровно через пять минут. Но тут перед его взглядом возникли многочисленные квадратики стальной западни.
Балбес, страховавший работающего приятеля в нескольких метрах от объекта и удерживающий на плаву быстроходную торпеду, недоуменно смотрел на опускавшуюся сеть.
Виталий отчаянно пытался вырваться из сетей, используя острый нож, однако еще больше запутывался в сетях. А мозг привычно отсчитывал неумолимые секунды: «…пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…»
Тогда Громов решил пронырнуть под днищем баржи, но и это ему не удалось – тонкие прочные нити силков были закреплены многочисленными «кошками» за покатое дно.
Отпустив подводный «электрокар», послушно замерший в толще воды, Балбес поспешил на помощь товарищу. Пальцы крепко сжали ребристую рукоять ножа, лезвие которого беспомощно ерзало по стальному тросу сети.
Громов потерял надежду на спасение. В его голове по-прежнему щелкал невидимый часовой механизм: «…пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…» – оставалось ровно две минуты.
Наконец, оставив последние попытки спастись, Виталий торопливыми жестами принялся подавать условные сигналы суетящемуся партнеру, чтобы тот уходил, а точнее, уплывал, – энергичными взмахами он стал отгонять Балбеса, как назойливую муху.
Тот воспринял эти сигналы по-своему: в широко открытых глазах промелькнула трепетная надежда на спасение. Что-то невнятное показав остающемуся в нелепом плену товарищу, он начал всплытие.
«Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…» – стучала в висках молодая, жаждущая жизни кровь.
«Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…» – гулким эхом отзывалась манящая бездна, похожая на раскрытый зев самой смерти.
Тем временем Балбес всплыл на поверхность. На него нацелились несколько угрожающих стволов, но это было не по-настоящему, это было понарошку – учение, – а реальная опасность ухала там, внизу, размеренно твердя: «Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…»
Сбросив с лица прозрачную маску и вытащив резиновый загубник, спецназовец изо всех сил заорал:
– Немедленно сбросьте крепления сети в воду, там человек зажат около мины!
– Но как же, она же ведь казенная, – совершенно нелепо возразил толстяк в форме мичмана, обращаясь к стоящему рядом лейтенанту, – а потом как же показатели, ведь мы их поймали…
– Ты что, толстый, охерел, – перебил говорящего спецназовец, срываясь на откровенную площадную брань, – а тебе, лейтенант, в послужном списке только ЧП не хватает? Прогудишь на весь Черноморский флот. А мы… куда мы денемся?
Молодое лицо робкого лейтенанта, командира ПДСС, приняло суровое выражение, и он приказал высоким, мальчишеским голосом:
– Руби крепления! – Видя неловкость мичмана, морской офицер истошно завопил: – Руби, я сказал!
– Пойду помогу товарищу, – робко заметил Балбес, пряча за лицевым снаряжением проступившую улыбку.
Виталий досчитывал последнюю минуту, когда неожиданно обнаружил, как неприступная сеть сама собой погружается на морское дно.
Не веря до конца в очевидное избавление, Громов рванулся вперед и, к небывалой радости, ощутил, что непреодолимое препятствие больше не преграждает путь.
Но настоящее чувство бурной радости овладело лейтенантом только тогда, когда рядом появилась фигура напарника.
Так вдвоем, крепко ухватившись за рычаги подводного мотоцикла, товарищи рванулись вперед, оставляя позади долгие секунды тревоги и нервное ожидание неминуемой смерти.
И только воспаленное воображение продолжало уподобляться строгому метроному – «…пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…» – оглушительный взрыв настиг удаляющиеся фигуры диверсантов, оборвав надоевший счет.
А лицо неоперившегося лейтенанта, тщетно всматривающегося в толщу воды, обдало мощной струей вздыбившихся брызг – прозвучавший взрыв сработавшей адской машины сделал крупную брешь в гнилом борту отслужившей свое баржи.
Ощутимый толчок и последовавший за этим неумолимый крен заставили бойцов противодиверсионной службы здорово засуетиться. Над палубой пронеслась команда, усиленная громкоговорящей системой:
– Боевая тревога! Экипажу срочно покинуть борт корабля!
На помощь терпящим бедствие спешили два флотских вертолета и находящийся поблизости ракетный крейсер, возвращавшийся с учебных стрельб.
Едва не ставшая трагической победа спецназовцев была строго зафиксирована бдительными и нейтральными наблюдателями, занесшими в свой учетный список штрафные баллы для потускневшей на фоне удачливых диверсантов ПДСС.
Глава 6
Угловатый «Гелендваген» медленно ехал в потоке машин. Полковник Ремизов, сидя рядом с неразговорчивым водителем, задумчиво уставился в лобовое стекло, по которому мерно скользили «дворники», разгоняя крупные капли припустившего дождя. Виталий Громов сосредоточенно смотрел перед собой.
Устав созерцать мокрые багажники медленно плетущихся автомобилей, Ремизов кивнул шоферу:
– Включай отмашку и выходи на осевую.
«Гелендваген», заняв разделительную полосу Садового кольца, помчался по мокрому асфальту. За весь оставшийся путь Ремизов не проронил больше ни слова.
Машина влетела в распахнутые ворота базы и остановилась у пологого крыльца двухэтажного дома.
Едва прибывшие офицеры спустились под землю, как к Ремизову торопливо подбежал дежурный и протянул запечатанный пакет.
Сорвав сургуч, командир углубился в чтение.
Виталий, не дожидаясь остальных, пружинистой походкой двинулся по ярко освещенному коридору, направляясь в забытую каморку жилого блока.
Вдруг сзади послышались гулкие шаги бегущего человека. Следуя выработанному рефлексу, лейтенант обернулся и замер на месте – к нему подлетел дежурный офицер и тихо сказал:
– Срочно к полковнику.
Недовольно поморщившись, Громов вернулся обратно в просторный холл, где с угрюмым выражением на лице застыл седовласый Ремизов.
Рядом с командиром стояли Академик, Крокодил, прибывшие ранее транспортным самолетом Балбес и долговязый Чайник.
