арке входа, продолжили дуэль с майором. Ладно, посмотрим, чем дело кончится.
Что-то пронзительно крича, несколько человек бросились вперед. Старший лейтенант Комаровский и располагавшийся рядом с ним боец из числа энергетиков огнем автоматов преградили путь боевикам. Передовая группа террористов из трех человек рухнула на землю, успев сделать всего несколько выстрелов. Но засевшие на другой стороне люди Абуталипа останавливаться не собирались. Перестрелка усилилась.
– Неплохо мы их щелкаем, а, старлей? – повернулся к нему соотечественник. – Если так дальше пойдет, то через час никого из них в живых не останется.
– Не спеши радоваться, – ответил Леша.
Ему была прекрасно знакома эйфория новичка. Перед боем с такого семь потов сойдет. Он и места себе находить не будет, и вобьет в голову, что сражение уже заранее проиграно. А вот начался бой, смотришь, враг несет потери, да немалые, и кажется тогда впервые попавшему в дело, что он сам – герой, а противник – так, ерунда.
– Успеешь еще повеселиться, – остудил радость товарища старлей.
– А ты знаешь, мне даже нравится, – продолжил тот. – Я еще…
Но фразу свою коллега не закончил. Схватившись за шею, он со стоном сполз вниз.
– Держись! – бросился к нему Комаровский.
Однако одного взгляда было достаточно, чтобы понять – бедняге уже ничем не поможешь. Старлей, измазавшись кровью, попытался нащупать пульс, но жизнь уже уходила из тела этого жизнерадостного человека, травившего перед этим соленые анекдоты. И вот широко распахнутые глаза уставились на Лешу невидящим взором. Впереди началось движение, и старлей снова взялся за оружие.
Под огнем пулемета из окна больницы ближайшая к Комаровскому группа террористов все же отступила, но до победы еще было далеко. Оказавшись вскоре на крыше какого-то сарайчика, Леша узрел отступавшего проулком боевика. Озираясь, тот продвигался, держась стен домов. Как видно, уставшему бойцу «Союза за стабильность» хотелось исчезнуть в ночи и выйти из этой смертельной игры. Глядя на него сверху, старлей ожидал. Комаровский прыгнул вниз, как только бандит продвинулся дальше по улице и оказался вблизи. Прыжок был успешным: погромщик, услышав над головой легкий шорох, успел немногое – разве что поднять голову, и тут же на него свалился десантник.
Леша обрушился на погромщика и, нанеся удар прикладом автомата в голову, обездвижил любителя поживиться за чужой счет. И все бы хорошо, но на смену этому субъекту из темноты появился еще один. На измазанном кровью лице было полубезумное выражение, и он нанес не успевшему подготовиться к отражению атаки Леше удар ногой в грудь. Старший лейтенант, сконцентрировавшись, перекатился и подсечкой свалил с ног противника, рассчитывавшего нанести решающий выпад. Оба оказались на земле, и все закрутилось снова.
Здоровяк, ринувшись на старлея, пытался всем телом прижать того к земле, но удар ногой в солнечное сплетение поубавил прыти у погромщика. Заблокировав выпад Комаровского, татуированный детина сам ударил старлея в печень, но встретил хороший блок. Леша врубил противнику под подбородок, да так, что лязгнули зубы. Но амбал быстро пришел в себя. С его здоровьем и комплекцией этот субъект все рвался в бой. Перейдя в активное нападение, он осыпал десантника градом ударов.
Ставя блоки, Леша выбирал удобный момент. И он нашелся: ненадолго открывшись в выпаде, уголовник совершил большую ошибку, вот ею старлей и воспользовался. Хук слева – и детина отлетел к стене. Но сдаваться амбал не собирался. Издав вопль, он схватил подвернувшийся ему под руку кол. Он совершил им оборот над головой и ухмыльнулся.
– Раздавлю, паскуда! – заорал он.
Размахнувшись, боевик бросился на старлея. Комаровский успешно увернулся от двух ударов, но попал- таки под третий – очень болезненный. Однако на этом успехи террориста закончились. Извернувшийся десантник приложился ногой к голове противника, и тот рухнул на землю. Следом за этим Комаровский метнулся на поверженного врага и не дал ему возможности подняться.
Будучи разгромленными у здания ДК, немалая часть террористов рванула направо, в переулок. Собственно, так оно и задумывалось десантниками. Другого варианта у бандитов не было, а зная территорию, можно было попробовать обойти преграду. Но в том-то все и дело, что там нападавших ждал огонь всей «артиллерии». Два пулемета косили террористов, вышедших на непозволительно близкое расстояние.
– Продали нас!
– Конец, братва!
– Уходить надо! – орали на разные голоса обманутые любители легкой добычи.
Да только вот дела обстояли не ахти. Батяня постарался, чтобы далекие от стратегии и тактики энергетики хотя бы оставались на своих местах и выполняли приказ. В сложившихся условиях и этого было немало. Организованное сопротивление было сломлено. Началась бойня. Даже и сугубо мирные, охваченные страхом люди, если в их руках оказывается оружие, могут стать очень даже неплохими бойцами. А бой – он захватывает, пьянит.
Удар из гранатомета в самую гущу погромщиков и последовавший за ним со всех сторон перекрестный огонь окончательно дезорганизовали противника.
Видя, что одна из групп террористов пытается пробиться между домов, местные усилили огонь, отрезая им путь к отступлению. Вот под пули попал боевик, первым спешивший к кажущемуся спасительным выходу. Террорист упал, не добежав нескольких шагов до забора. Пули задели еще двоих. Один пронзительно закричал и, припадая на правую ногу, отступил в темноту, а второй залег. В то же время очередной террорист, прицелившись и что-то выкрикнув, повел стволом, прошив пулями неосторожно высунувшегося местного.
Лежа у машины, Абуталип выглянул, чтобы осмотреться. Тотчас над головой просвистели пули. Сменив позицию, он прижал к плечу приклад и нажал на спусковой крючок, ориентируясь на последнюю вспышку. Короткая очередь сменилась криком, перестрелка продолжалась. Командир эскадрона старался не лежать на месте: помедлишь – подстрелят. Ободрав обо что-то руку, он негромко чертыхнулся. Затем, выбрав неплохое место, пулей остановил местного, пытавшегося подобраться поближе. Тот завалился на проезжую часть и после нескольких судорожных движений затих – похоже, навсегда.
Выстрелы! Абуталип зажмурился от брызнувших в лицо каменных крошек. Пуля ударила совсем рядом. Он вытер глаза и перевел дыхание. При отдаче приклад автомата бил в плечо, со звоном падали отстрелянные горячие гильзы. Теперь по боевику стреляли одновременно человека три. Он отшатнулся. Впустую клацнул затвор – надо сменить магазин. Огонь! В ушах стояли крики, все свистели пули, захлебывались жарким огнем автоматы ведущих ночной бой людей.
– Огонь! – приговаривал командир «эскадрона смерти», поводя из стороны в сторону стволом автомата.
Он сменил расстрелянный магазин и опять принялся осаживать настырно лезущих вперед местных, с удовлетворением отметив, что еще один кувыркнулся в песок.
Те залегли и пока не рвались вперед, однако их огонь менее плотным не становился. Абуталип больше не видел ничего, кроме автомата и мелькавших силуэтов напротив. Перекатившись, он сменил позицию, к которой враг уже слишком пристрелялся, и продолжил оборону. Но внезапно перед глазами поднялась земля, а звук взрыва оказался таким, что показалось – лопнули барабанные перепонки.
Отброшенный взрывной волной в сторону, Абуталип встал на колени, мотая головой. Она гудела как колокол. Да, метра бы на три ближе… и все. Неподалеку в судорогах корчился подчиненный. Он пытался зажать разорванный живот, но бедняге оставалось жить всего ничего. А из-за кустов на командира боевиков бежал высокий человек в белой рубашке – явно местный.
– Стой, бандюга! – закричал он. – Руки вверх!
Несмотря на слабость, Абуталип вскинул ствол и очередью выстрелил в человека. Тот рухнул на спину. Пошатываясь, командир «эскадрона смерти» вскочил на ноги. Вдоль улицы бил пулемет. Пули с визгом ударили в стену позади. Пробежав еще немного, Абуталип нырнул в арку и оказался во дворе. Прямо на газоне валялся стонавший человек. Здесь, в темноте, трудно было разглядеть его лицо, да и это не интересовало командира боевиков. Времени на подобные мелочи не оставалось. Сейчас надо думать о самом себе. Абуталип видел – еще немного, и мешок, созданный здесь, окончательно будет затянут. Счет
