— Что вы ищете? Это здесь, — указал подполковник на большой пакет.
— Но это же вещи вашей бабушки из химчистки, — пробормотала она.
— Никакой бабушки у меня нет. Была, конечно, но это отношения к делу не имеет. Берите, Лив, это ваше.
Оливия все еще с недоверием приоткрыла пакет и убедилась, что он говорит правду.
— То есть… — осторожно начала она дознание.
— Шуток не понимаете, что ли?! — добродушно рассмеялся Кейд, заставив и ее улыбнуться.
— Так я буду работать в униформе? — несколько озадаченно спросила начинающая экономка.
— Ну да, — кивнул хозяин. — И я настаиваю, чтобы вы пошли и переоделись прямо сейчас.
— Хорошо, сделаю, как вы считаете нужным, — смиренно отозвалась она.
— И постарайтесь, чтобы в дальнейшем ужин был готов не позже семи вечера, — проворчал Кейд ей вслед. — У меня, знаете ли, есть пунктик по поводу пунктуальности. Я привык, чтобы все было по режиму, — несколько шутливо пояснил он. — Поторопитесь, я умираю от голода.
— Я скоро. — Лив бросилась к лестнице. — Я сейчас! — прокричала она уже сверху и плотно закрыла дверь в свою комнату.
Униформа! Нужно же было до такого додуматься!
Вероятно, у отставного военного отношения с людьми в униформе складываются более органично. Оставалось надеяться, что это пойдет ей на пользу, а не во вред.
Глава четвертая
Униформа домработницы оказалось самой отвратительной вещью из всего, что Оливии Тейт доводилось видеть. Хуже этого могла быть лишь перспектива нацепить все это на себя. Но девушка сделала это, не в силах, правда, взглянуть на свое отражение в зеркале.
Шерстяные колготы невразумительного желто-охристого цвета из-за большого размера и неэластичности апатично свисали с колен и лежали складками на тонких щиколотках. Темно-синяя саржевая юбка оказалась подлинным кошмаром — швы морщили, фасон напоминал наскоро скроенный чехол. Юбчонка была ей велика и свободно болталась на бедрах, но хуже сшитого из этой же материи жакета быть ничего не могло. В него можно было завернуть двух Оливий. Про огрехи закройщиков и портных говорить не приходилось.
Имел ли подполковник представление, что лежит в этом бумажном пакете? Неужели он сам выбрал это чудо из чудес униформной моды? Как она скажет, что не станет все это носить? Он просто не поймет ее и сочтет неблагодарной. И вообще, нужна ли ей эта работа? Так ли уж необходимо исчезать из привычного мира, где она по глупости наворотила столько дел?
Оливия решила поговорить с подполковником начистоту. Не щадить ни его, ни себя. Быть может, у них в армии и принято нахлобучивать на себя то, что прикажут, она это делать не станет. И точка.
Лив оглядела комнатку, которую уже успела обустроить для своего житья в Фэзерстоун-Холле, словно прощалась с ней. Представила себе Кейда Гранта, ждущего свою экономку в кухне к ужину и искренне рассчитывающего на благодарность с ее стороны за ту заботу, которую он проявил, купив этот нелепейший маскарадный костюм. И обычно присущего Оливии Тейт энтузиазма заметно поубавилось.
Лив понятия не имела, как теперь надлежит поступить. Даже с Хорейсом она разобралась бестрепетно, просто оставив его в прошлом, за спиной. Могла ли она в тот момент знать, что ее ждет такое, с позволения сказать, будущее? — раздумывала девушка.
С замирающим сердцем Лив заставила себя направиться к двери. Она подбоченилась, встряхнула головой, так что волосы, взмыв ввысь, рассыпались по ее плечам красивыми волнами.
Быть может, Фэзерстоун-Холл и знал когда-то лучшие деньки, но этому определенно не суждено войти в их число. Она сумеет устроить хозяину выволочку, раз тому так не терпится отужинать поскорее.
Кейд взглянул на Лив дважды, когда она вошла в кухню. Первый раз — так, мельком, как бы констатируя ее появление, но затем, почти тотчас, воззрился на нее основательно.
Оливия замерла в дверях, опершись плечом о косяк, скрестив ноги. На ее губах играла насмешка. Честно говоря, выглядела она чудовищно. Неряшливо сшитый наряд и отвратительного цвета колготы делали ее безобразной. Но стоило посмотреть на надменное личико и на почти дьявольскую усмешку — и сочувствовать ей уже не хотелось. Разве только мысленно раздеть, представляя, какова эта девушка с медовыми волосами без всяких уродующих ее одежд.
— Надеюсь, вы любите мясо с кровью. Настоящие мужики, те, которые понятия не имеют о вещах деликатного свойства, обожают мясо с кровью. На гарнир я, конечно, могла бы предложить и чипсы из пакетика. Оно ведь проще, согласитесь. Но попутал меня черт сделать нормальное домашнее пюре, за что я заработала от вас строгий выговор и этот наряд в придачу. Так что, полагаю, мы квиты, — отчеканила она, подошла к плите и щедро навалила ему на тарелку всего, что было ею наготовлено.
Изумленный мужчина только и смог сказать, когда она двинула в его сторону эту гору сытной еды:
— Я люблю мясо с кровью.
— Я так и думала… Когда проглотите все это, отправляйтесь сибаритствовать в свою библиотеку. Я налью вам вина. Ах, нет же! Что это я? Конечно же, пива!
— Вы ерничаете, Лив? — догадался-таки подполковник в отставке.
— Ну, что вы, офицер! Как может ерничать человек, который выглядит как я? Какие у меня на то основания? Я, представьте, знаю свое место. Трудно не знать, видя такое-то отражение в зеркале, — эмоционально и исчерпывающе ответила она на коротенький вопрос работодателя.
— Пива, пожалуйста, — поперхнувшись, с трудом выговорил Кейд.
Хозяин дома очень скоро позабыл о внезапно возникшей напряженности, поскольку ужин, который состряпала его новая экономка, был выше всяких похвал. Не только сытный, но и чрезвычайно вкусный, он даже в некотором смысле ублажил эстетические запросы старого солдата.
Оливия видела это по блаженному выражению лица Кейда. Она, собственно, и не сомневалась в своем триумфе. Как кулинар она уже много раз доказывала свою состоятельность.
— Это… Это… — Кейд все никак не мог подобрать слова, способные выразить степень его наслаждения едой.
— Вкусно, — помогла ему Лив.
— Потрясающе! — поправил он довольно-таки эмоционально, чего она от него не ожидала.
— Рада, что вам нравится, — подчеркнуто скромно отозвалась девушка.
— Нравится — это не то слово. Я в восторге, Лив!
— Желаете добавки? — с прежним ехидством спросила она.
— Не нужно надо мной насмехаться, дорогая, — тотчас осадил он ее, однако же весьма добродушным тоном. — Я взрослый здоровый мужчина, который много работает и питаться должен соответственно. Ясно, что я не отношусь к категории людей, которые грызут пророщенные злаки, а слизав соус с края тарелки, чувствуют себя как минимум преступниками. Нет, девочка, мне нужна настоящая мужская пища, пища хлебопашцев, лесорубов и сталеваров, пища настоящих честных роботяг…
— Я предложила добавку. Будете? — пресекла поток бахвальства Оливия.
— Нет, спасибо, — расстроенный ее дерзостью, сухо проговорил Кейд, резко поднялся из-за стола и вышел.
Лив в невообразимом наряде осталась сидеть на табурете, ссутулившись, свесив руки. Ее лицо стремительно принимало выражение отчаяния, а в следующий миг на глаза навернулись слезы. В голове звучали слова матери, которая неустанно поучала дочь, доказывая той, что она — хроническая неудачница и обречена влипать в подобные истории раз за разом.
Обычно, выслушивая нотации, Оливия бурно возражала, протестовала, боролась с необъективностью самого родного и близкого человека. Однако же, когда она попадала в неприятные ситуации, мнение матери становилось для нее неопровержимым, многократно проверенным и неизбежным фактом.
