Лиллиан чудесным образом раньше всех узнает новости. Единственно возможное объяснение ее продолжающегося благоволения ко мне — это то, что она не читала сегодня «Наблюдателя».
Интересно почему?
Лиллиан и Алекса испаряются, оставляя нас одних.
Рэйчел с грохотом обрушивается на свой стол и начинает причитать:
— Я должна была получить эту работу! Я — писательница! Я веду живой журнал в Интернете изо дня в день. — Она ударяется головой о свой письменный стол. — Я умоляла их — Лиллиан, Лорен, Алексу, Кристен, Алессандру, Риз, всех их! — бум! — дать мне возможность написать хотя бы одну-единственную крошечную статейку. Я так мечтала получить эту гребаную работу!
— Ты просила их об этом? — визжит Нина. — А я ничего об этом не знала!
— Конечно, просила. Ты идиотка! — кричит Рэйчел.
Обычно счастливое лицо Нины мрачнеет.
— Возможно, я и не гений, но по крайней мере, не бегаю по редакции, умоляя опубликовать свою писанину.
— Лучше закрыть дверь, — вполголоса говорю я, вскакивая со своего места.
Рэйчел продолжает истерику.
— Что за смысл работать в редакции, если тебя не публикуют, пока ты молода и полна энтузиазма?
— Девочки, — говорю я, нервно переминаясь с ноги на ногу, — давайте объединим усилия. Возможно, если мы поддержим друг друга, каждая из нас добьется того, чего хочет.
Нина и Рэйчел непонимающе уставились на меня. Они не видят дальше своего носа, и это удручает.
— Я могла бы помочь вам обеим — например, поспособствовать тому, чтобы вы были в списке приглашенных на вечеринки. Или замолвить кому надо словечко касательно публикации ваших материалов. Однако, видя ваше отношение ко мне, я спрашиваю себя: а стоит ли утруждаться?
— Зачем тебе делать это? — спрашивает Нина. — Какая тебе от этого выгода?
— Просто я добрая.
Рэйчел поднимает голову со столешницы. Лицо у нее красное, а волосы прилипли к губам.
— Добрая? — переспрашивает она. — Я хочу стать редактором журнала! Быть посредственностью и ничего не делать — это не для меня! — Она сжимает кулаки и выпрямляется.
— Попробуй сделать дыхание «уджай», — советует Нина. — Йога при таких состояниях помогает.
— Слушайте, — говорю я медленно и настойчиво, — давайте хотя бы попробуем. Прямо сейчас. Я иду в кафетерий. Пойдете со мной?
Кафетерий в «Олдем» сбивает с толку так же, как первый этаж крупного универмага, — это многолюдное, запутанное помещение, предлагающее слишком большой ассортимент, где рискуешь задохнуться от чужого парфюма — только все более потрясающее. Я чересчур возбуждена, чтобы выбрать нормальную еду, и останавливаюсь на странной комбинации салата из свеклы с козьим сыром и тарелкой соте из брокколи.
— Посмотрите на ту девушку, — говорю я своим коллегам, после того как мы находим свободный столик у волнообразной стеклянной стены.
Я незаметно указываю на двойника Николь Кидман в высоченном поясе-корсете.
— Круто или отстой?
— Отстой, — говорит Рэйчел, достает блокнот и с бешеной скоростью начинает строчить в нем.
Они с Ниной видели все это и раньше и сегодня не настроены рассуждать об одежде — только о Лиллиан.
— Так что ты думаешь? — спрашивает меня Нина. — Неужели Лиллиан проглотит это?
— Она явно не читала «Наблюдателя», — говорит Рэйчел — И не видела этой гадкой статейки. Прежде Лиллиан никогда не пропускала подобного. И она скорее уволила бы всех молодых специалистов, но не оставила бы это безнаказанным.
— Кстати, об увольнениях. Что случилось с Риз? — спрашиваю я их.
— Мы собирались узнать это у тебя! Ты же была на вечеринке.
— Это произошло во время торжественного обеда, — говорит Рэйчел. — Ты не могла не слышать, как там кричали.
— Одна из женщин за моим столом по-настоящему напилась. Мне пришлось выводить ее и запихивать в такси.
— Ну, ты знаешь, что Риз недавно стала последовательницей готов? — нервничает Нина. — Это все из-за этих нелепых слухов о вампирах. Она в это поверила.
Тут я вспоминаю замечание Лорен об особе, воспользовавшейся банком крови и плазмы.
— Она не одна такая, — бормочу я, однако все еще не могу поверить, что ее уволили именно из-за этого.
— Она пыталась укусить кого-то на вечеринке! — шепотом сообщает Рэйчел.
— А потом, — добавляет Нина, — сошла с ума — начала плакать и умолять, чтобы ей помогли преобразиться, мол, она хочет «стать такой же». Ее отвезли в лечебницу для душевнобольных.
— Ужасно, — замечаю я.
— Не притворяйся, что расстроена, — говорит Рэйчел. — Ты осталась в выигрыше. Ведь ты получила ее рубрику.
Я не хочу получать что-либо ценой чьего-то нервного срыва. Однако Нина и Рэйчел никогда не поверят в это.
— Хуже всего, что Лиллиан проигнорировала случившееся, — говорит Рэйчел. — Она в это время беседовала с мужчиной-моделью. Что случилось с «правящим железным кулаком в бархатной перчатке»?
— Перчатки на месте, — замечает Нина.
Рэйчел продолжает:
— С ней что-то не так. Она уже почти ничего не редактирует. И заставляет Лорен и других людей делать свою работу. Кстати, Лорен одевается в тряпки из «банановой республики» и выглядит по большому счету неважно.
— Она только что родила близнецов и трудится полный рабочий день, — говорю я.
— Что ни говори, она не эталон моды.
Мне неловко, что они критикуют Лиллиан, которая была так добра ко мне, однако у меня появляется возможность затронуть тему, которую мне до смерти хочется обсудить.
— Вчера вечером я упомянула об убийце законодателей мод, и Лиллиан это тоже проигнорировала, — говорю я.
Глаза Нины расширяются. Рука Рэйчел непроизвольно тянется к блокноту, но она подавляет этот порыв.
— Ты была на той вечеринке? — шепчет Нина.
Я киваю. Наконец-то кто-то воспринимает эту ситуацию серьезно.
— Ты видела тела? Как они выглядели? Что на них было надето? — спрашивает Рэйчел.
Конечно, я помню это во всех подробностях, однако мне кажется, что я не вправе сплетничать об этом.
— Мы ушли до того, как появилась полиция. Я была с Кристен, Ноа и Матильдой. Никто из них никак не отреагировал на произошедшее, как будто их это вообще не волновало. Вам не кажется это странным?
— Я не удивлена, — говорит Рэйчел. — А вот Нина вскрикнула, когда услышала о двойном убийстве в студии Сен-Пьера…
— Моя мама выписывает газеты, — объясняет Нина.
— …а Аннабел пришла ужасно раздраженная и приказала ей держать себя в руках, — заканчивает Рэйчел. — Мы в любых обстоятельствах должны оставаться очаровательными и сдержанными.
— Не кажется ли вам это бесчеловечным? — спрашиваю я. — Нет ли у вас ощущения, что люди здесь куда более странные, чем это можно было бы объяснить особенностями модной индустрии? Например, вы
