обратили внимание, что они спят в своих офисах всю первую половину дня?
— Да, — отвечает Рэйчел. — Я видела Кристен Дрейн лежащей на полу. И обеих француженок — тоже спящими. Вместе…
— И что ты думаешь по этому поводу? — осторожно спрашиваю я, не затрагивая до поры до времени тему слухов о вампирах, — неизвестно, как она отреагирует на это.
— Я думаю, что они слишком много времени проводят на различных вечеринках, поэтому и засыпают прямо на рабочем месте. Они испытывают колоссальное напряжение оттого, что постоянно находятся в центре внимания. И еще, вероятно, наркотики, — ставит точку Рэйчел.
— Ты не думаешь, что они на самом деле… своего рода темная сила? — направляя ее мысли в нужное русло, говорю я.
— Да брось ты, — отмахивается Нина. — Они ничем не отличаются от тебя или меня, если ты об этом. — Ее пристальный взгляд провожает проходящую мимо фигуру. — О-о-о-о! — восхищается она. — Рюши!
Джеймс не позвонил мне и после обеда. Он не задержался у моей комнаты, чтобы поболтать или просто, проходя мимо, подать тайный знак, понятный только мне одной. Я не решаюсь пойти к нему сама и поговорить, поэтому отправляю ему сообщение по электронной почте: «
А потом я жду ответа. Жду, жду и жду.
В шесть часов вечера наконец я прохожу мимо его стола, но компьютер уже выключен — он ушел…
Глава 11 КОРОЛЕВА ПОДХАЛИМАЖА
— Не могу поверить, что она все еще хочет ехать вместе со мной за город, — говорю я Сильвии по телефону в субботу утром. — Такие люди обычно распадаются на молекулы, если покидают родной Манхэттен.
Хотя, конечно, ее можно понять. Аннабел — королева подхалимажа, а наша разведывательная миссия, чрезвычайно важна для Алексы, — очень важное задание. Аннабел не упустила бы такую возможность выслужиться даже ради последней модели туфель от Шанель.
— И она действительно собирается ночевать в вашем доме? — Сильвия шокирована.
— Да! — со стоном отвечаю я. — Она сама так решила — мол, это слишком далеко, чтобы за один день смотаться туда и обратно.
И мне еще приходится ждать, когда она выспится и позвонит. А так я сейчас уже была бы в автобусе, покидающем Манхэттен и уносящем меня подальше от всех этих кровавых сплетен. Пока тетя в Италии, ее чересчур огромные апартаменты кажутся еще более пустынными, чем раньше.
— Знаешь, в «Дракуле» у этого самого графа всегда возникали трудности, когда он пересекал океан.
— Меньше всего я сейчас боюсь, что из меня высосут кровь.
— Вот бы мне тоже оказаться там, — вздыхает Сильвия.
— Да, было бы просто здорово, — соглашаюсь я. — Честно.
Монтиселло вообще-то не поражает обилием зелени, но две недели, прожитые в Нью-Йорке, изменили мое мнение о родном городке. Разделительные полосы, заросшие травой, придают ему настоящий сельский вид. Я опускаю стекло в автомобиле отца, чтобы глубоко вдохнуть свежего, чистого воздуха.
— Бедная Кейт, — смеется мой отец.
Он встретил нас с Аннабел на остановке междугороднего автобуса «Грей-хаунд».
— Папа, ты глух к красоте природы, которая тебя окружает. Взгляни на эту траву! На эти деревья! На эти луговые цветы на обочине дороги!
— Ты говоришь так, будто сто лет прожила в Нью-Йорке, — веселится он.
— Папа! — говорю я. — Будь вежливым. Аннабел живет там с самого рождения.
Аннабел, обернувшись в черную хлопчатобумажную индийскую шаль, в огромных солнцезащитных очках непринужденно восседает на заднем сиденье нашей малолитражки цвета лайма.
— Не имею ничего против шуток над ньюйоркцами, — говорит она, подыгрывая Дэну.
С радостью я замечаю, что она полностью оправилась. Отъезд из Нью-Йорка на автобусе привел ее в состояние шока — эмоционального рода, не медицинского. Это результат недостаточной перфузии в тканях. Она молча ерзала в течение всей поездки, но теперь расслабилась и смотрит на все раскрыв рот, будто никогда раньше не бывала за городом.
— Родилась и выросла в Большом яблоке,[25] да? — шутливо спрашивает ее мой папа.
— На Парк-авеню, — отвечает она и вскрикивает: — Ой, это волк?
— Мог бы быть и волк. Хотя скорее всего чья-то собака, — тактично объясняет Дэн.
Кажется, уик-энд будет тот еще.
Дэн Макэллистон узнал об Аннабел в течение одной нашей автомобильной поездки больше, чем я за две недели.
— Ты любишь свою работу? — спрашивает он ее.
— Ненавижу.
— Ты? Ненавидишь?! — Я поворачиваюсь на своем сиденье. — А я-то думала, что обожаешь.
— А тебе нравится работать с Алексой? — огрызается она. Потом говорит, обращаясь к Дэну: — Наша начальница — настоящий инкуб, несостоявшаяся ночная ведьма. Это ужасно. Она представляет опасность для моей карьеры.
— Так вот из-за чего ты здесь, — понимающе кивает Дэн. — Из-за карьеры?
— Да. Я в «Тэсти» уже почти год.
— Понятно. — Он весь сочувствие, хотя, по сути, самая неамбициозная личность в мире и тихо-мирно проработал бы, вероятно, лет десять, прежде чем подумал о продвижении по службе. — И что ты собираешься делать? Поменять работу?
— Тогда мне придется опять начинать все с нуля, — отвечает она.
Дэн, немного подумав, говорит:
— А может, вынудить босса уволиться?
Он, конечно же, шутит, но у Аннабел отсутствует чувство юмора.
— Кейт, — восклицает она, — мне нравится твой папа!
Дэн в ударе и настаивает, чтобы мы сделали остановку и съели мороженого. Честно говоря, я сомневалась, что Аннабел согласится, но, как оказалось, зря. В нашем местном киоске «Белая лошадь» оказался ее любимый апельсиновый шербет.
Мы сидим за тенистым столиком в березовой рощице у реки и облизываем наши ложки, при этом Аннабел не снимает свою шаль и очки, словно звезда, отправившаяся за покупками в продовольственный магазин. Она явно добивается именно такого эффекта.
— Разреши мне спросить еще кое-что, — говорит Дэн, наклоняясь к ней через стол. — Тебе нравится мода? Ты действительно не можешь без этого?
И снова ее ответ меня удивляет.
— Не уверена, мне больше нравится журналистика.
Мечтаю стать главным редактором. Но… — Она пожимает плечами. — Мне никогда не нравится, как я одета. Это своего рода и мука, и экстаз одновременно.
— Ты оценивала свои возможности? Думала о работе в других журналах? В данный момент очень важно, чтобы ты нашла правильный путь. Настало время, чтобы ты поняла — кто ты и чего хочешь, прежде
