— Мне пора идти, — сказала Селаш, положив мешок на плечо. — Намерена спрятаться в подвале на несколько ближайших дней. Советую то же самое и вам двоим.
Теол огляделся: — У меня нет подвала, Селаш.
— Ну, главное — подать добрый совет. Прощайте. — Она исчезла, прошелестев занавеской.
— Сколько сейчас?
— Почти утро.
— А где твой лакей?
— Не знаю. Думаю, где-то.
— Ты уверен?
Теол хлопнул в ладоши. — Идем на крышу. Поглядим, не изменит ли моему молчаливому стражу спокойствие, когда он узрит твою красоту.
— А что он там делает все это время?
— Похоже, стоит прямо над люком, на тот случай, если появится нежелательный гость. Чего, к счастью, пока не случилось. Едва ли можно счесть таковым девушку — вестницу от Брюса.
— И что он сможет сделать, если стоит сверху, а нападающие появятся внизу?
— Думаю, спорхнет вниз в вихре мечей, ножей и дубинок, в мгновение ока забив пришельца до потери сознания. Или так, или же он завопит, начнет карабкаться вниз по лестнице — и поспеет как раз вовремя, чтобы отомстить врагу над нашими трупами.
— Твоим трупом. Мой…
— Да уж, моя ошибка.
— Я не удивлена твоему смущению, Теол. — Шерк обеими руками откинула густые волосы за спину, отчего вызывающе выпятилась ее грудь. — Учитывая удовольствие, полученное тобой от моих прелестей.
— Твоих прелестей. Отличное слово, ведь оно может значить много чего. Так пойдем приветствовать рассвет?
— Если настаиваешь. Я долго не останусь. Аблала начнет беспокоиться.
— Харлест ему расскажет, что мертвые не помнят времени. Нет нужды торопиться.
— Последний раз он бормотал что-то о расчленении Харлеста.
Они взбирались по лестнице. Шерк полезла первой.
— Я думал, он заключен в саркофаге, — сказал Теол.
— Но слышать его мы можем. Драматическое шипение и шуршание когтями по крышке. Пойми меня, оно так раздражает…
— Ну, надо надеяться, что Аблала не успел сотворить ничего нехорошего…
Небо побледнело на востоке, но воздух оставался холодным. Телохранитель молча смотрел на них, пока не привлек внимание. Тогда указал в сторону реки.
Всю ее загородили эдурские суда. Сотни рейдеров и транспортов, темное море парусов. Передние корабли выпустили весла. Высадка сможет начаться уже через звон.
Теол поглядел на них — и повернулся к северо-западу. Белые колонны дымов вчерашней битвы рассеялись, хотя от разоренной крепости еще тянулись облачка, окрашенные зарей в розовый цвет. Над западной дорогой клубилась пыль, вздымаясь все выше.
Не сразу Теол и Шерк смогли заговорить.
— Мне надо идти.
— Затаись.
Она помедлила на краю люка. — А ты, Теол Беддикт, оставайся здесь. На крыше. С телохранителем.
— Звучит привлекательно.
— Герун Эберикт придет за тобой, дай только шанс.
— И за тобой.
Отчаянный звон от далеких западных ворот возвестил о прибытии эдурской армии.
Воровка скрылась в люке.
Теол смотрел на запад. Спину уже припекало. Он понимал, что денек выдастся жаркий.
Рука Низали оставалась на плече короля; но Брюс видел, что Первая Наложница близка к обмороку. Она стояла около Эзгары Дисканара всю ночь, как будто любовь способна сама собой защитить его от всех угроз. Утомление заставило короля уснуть. Он сидел на троне словно труп, съежившись, откинув голову. Упавшая корона уже давно валялась на тронном возвышении.
Канцлер Трайбан Гнол ушел с последней сменой стражей. Столь внезапно потеряв королеву и принца, он за день стал казаться ужасно состарившимся и высохшим.
Финед Мороч Неват куда-то исчез, хотя Брюс был уверен: в нужное время мастер меча объявится. Этот человек остался храбрым, несмотря на перенесенные испытания. Брюс считал, что все обвинения по поводу его действий у Высокого Форта не стоят слюны, потраченной на их произнесение.
Первый Евнух Нифадас вместе с Брюсом принял ответственность за остатки дворцовой гвардии. Вход в каждое крыло забаррикадирован и охраняется не менее чем двумя солдатами — кроме Королевского Пути, в котором безумный Цеда Куру Кан запретил находиться всем, кроме себя самого. В самом городе расположились отряды Геруна Эберикта и солдаты гарнизона — их было слишком мало, чтобы защитить ворота и стены, но тем не менее они готовились к обороне. По крайней мере, Брюс на это надеялся. Сам он давно не выходил из Тронного зала, а Герун не появлялся с тех самых пор, как принял командование гарнизоном.
По совету Нифадаса Брюс улегся отдохнуть на скамье и проспал несколько звонов на удивление сладким сном. Его разбудили принесшие завтрак слуги — день начался со странной в данных условиях нормальностью. Продрогший на утреннем холодке Брюс торопливо поел и подошел к сидевшему на другой скамье Нифадасу.
— Первый Евнух, вам нужно отдохнуть.
— Поборник, в этом нет нужды. Я сделал слишком мало и совсем не устал.
Брюс поглядел ему в глаза. Они были ясными и блестящими — совсем непохоже на обычный сонный взор Нифадаса. — И ладно.
Первый евнух улыбнулся: — Последний наш день, Поборник.
Брюс нахмурился: — Никаких причин полагать, что Эдур хотят забрать вашу жизнь. Им понадобятся ваши знания. Как и Канцлера.
— Да, знания. Разумное допущение, финед.
Первый Евнух замолчал.
Брюс глянул на трон, пошел к нему. Склонился к Низали: — Первая Наложница, он еще спит. — Он взял ее за руку. — Не тревожьтесь, — сказал он, когда она начала вырываться, — я веду вас всего лишь к ближайшей скамье. Недалеко.
— Как, Брюс? Как могло все так обрушиться? Столь быстро? Не понимаю…
Он припомнил недавнюю встречу, на которой Низаль, Уннаталь Хебаз, Нифадас и король планировали удары и контрудары во всепоглощающей игре дворцовых интриг. Казавшаяся непобедимой самоуверенность, блеск разума в глазах. Он припомнил, как видели летерийцы земли Тисте Эдур: жемчужина, созревшая для выковыривания из раковины. — Я тоже не понимаю, Низаль.
Она позволила свести себя с подножия трона. — Как тихо. Уже начался день?
— Да, взошло солнце.
— Он не оставит трон.
— Знаю.
— Он… испуган.
— Сюда, Низаль. Ложитесь сюда. Вот подушки. Знаю, это не идеал…
— Вполне сносно. Спасибо.
Едва она легла, как сомкнула веки. Брюс увидел, что женщина уже спит.
Отвернувшись, Поборник вышел через главный портал в коридор с низким потолком. Здесь будет его позиция. Прямо впереди, на одной из плит пола, виднелся скорчившийся во сне Цеда.
