– Она мертва… ее убили вчера вечером, они ее застрелили… мою девочку… мое дитя… – Он не мог продолжать. Тана рыдала вместе с ним, напуганная почти до истерики.
Наконец трубку взяла Мириам. Она тоже была расстроена, но держалась лучше, чем муж. Мириам сказала ей, на какое время назначены похороны, и в утро Сочельника Тана, вся в жару, вылетела в Вашингтон. К тому времени гроб с телом Шарон уже привезли домой. Проститься с нею приехал Мартин Лютер Кинг, который произнес надгробное слово.
В программе новостей центрального ТВ было передано сообщение о смерти Шарон Блейк; фотокорреспонденты ломились в церковь, бесцеремонно направляя вспышки юпитеров в лица убитых горем людей. Фримен Блейк совершенно не владел собой: он потерял обоих своих детей, отдавших жизнь за одно и то же дело. После похорон Тана провела недолгое время в доме своих друзей. Они сидели и тихонько разговаривали.
– Употребите свою жизнь на что-нибудь полезное, дитя, – сказал ей Фримен Блейк, глядя на нее потухшими глазами. – Выходите замуж, рожайте детей. Не надо следовать примеру Шарон. – Он снова заплакал. Доктор Кинг увел его наверх, а к Тане подсела Мириам. Слезы лились в этом доме не переставая, Тана была совершенно обессилена горем и лихорадкой.
– Я так опечалена, миссис Блейк.
– Я тоже. – Ее глаза казались реками, из которых струилась боль. Она прошла через это, но удержалась на ногах. Такую, как она, не могло сломить ничто, и Тана невольно залюбовалась ею. – Что вы собираетесь делать, Тана?
Она не совсем поняла, что имелось в виду.
– Полечу домой. – Тана хотела успеть на последний авиарейс, чтобы провести Рождество с матерью. Артур, как всегда, уехал куда-то с компанией друзей, и Джин осталась одна.
– Я хотела сказать – после окончания колледжа.
– Пока не знаю.
– Вам никогда не хотелось поработать в государственных структурах? Наша страна испытывает нужду в энергичных людях. – Тана с улыбкой вспомнила, что говорила Шарон о ее несгибаемой твердости. Вот и сейчас, не успев похоронить дочь, она уже готова вернуться на поле битвы. Это и пугало, и привлекало девушку. – Вы можете заняться юриспруденцией. Вы из тех людей, которые могут изменить положение дел; вам это под силу.
– Я в этом не уверена.
– Можете не сомневаться. Вы наделены сильной волей. Шарон тоже была волевая, но у нее был другой склад ума. В некотором отношении вы похожи на меня, Тана. – Это утверждение испугало девушку: она находила Мириам чересчур холодной и не хотела походить на нее.
– Разве? – спросила она чуть удивленно.
– Вы знаете, чего хотите, и добиваетесь этого.
Тана улыбнулась.
– Не скажите.
– Вы не дрогнули даже тогда, когда вас выбросили из «Грин-Хилз».
– Мне просто повезло: один из моих друзей посоветовал пойти в Бостонский университет.
– Но вы в любом случае приземлились бы на ноги. – Она помолчала, потом сказала со вздохом: – Подумайте над моими словами. У нас не хватает хороших юристов, Тэн; вы нужны нашей стране.
Пожалуй, это было сказано слишком сильно в отношении двадцатилетней девушки. Сидя в самолете, Тана пережевывала эти все еще звучавшие в ее ушах слова, но они заглушались рыданиями убитого горем отца Шарон, словами, сказанными ее подругой, когда они жили в «Грин-Хилз», когда гуляли по улицам Йолана; Тану захлестывали воспоминания, она снова и снова вытирала лицо, а слезы все не иссякали. Под конец она вспомнила про ребенка Шарон, которого отдали в чужие руки четыре года назад. Где он? Что с ним? Тане представилось, что Фримен тоже думает сейчас об этом. Теперь у четы Блейков не осталось никого.
И в то же время она продолжала думать о советах Мириам. «Страна нуждается в вас…» Тана заикнулась об этом своей матери, прежде чем ехать в университет. Джин Робертс пришла в ужас.
– Какая еще юридическая школа?! Разве ты мало училась? Сколько же можно учиться? Всю жизнь?
– Но если это принесет мне пользу…
– Почему ты не хочешь устроиться на работу? Там ты можешь повстречать кого-нибудь.
– Ради всего святого, мам!
Джин зациклилась на одном: «встретить кого-нибудь», «пристроиться», «нарожать детей». Но Гарри, когда она поделилась с ним своими планами, тоже отнесся к ним прохладно.
– Господи Иисусе! Зачем это тебе?
– А почему бы и нет? Это может оказаться интересным. Вдруг у меня получится. – Она все больше загоралась этой идеей, пока наконец не уверовала, что юриспруденция – ее призвание. Она увидела в ней смысл и цель жизни. – Я подаю документы в юридическую школу при Калифорнийском университете, в Беркли. – Решение было окончательным. Существовало еще два юридических колледжа, куда она собиралась обратиться на всякий непредвиденный случай, но предпочтение отдавалось Калифорнийскому университету.
Гарри уставился на нее, еще не поверив до конца.
– Ты это серьезно?
– Вполне.
– Но это безумие, Тэн!
