– Прекрати! – гневный возглас Таны прокатился по пустому холлу. – Прекрати! Он у Леттермана. Никто и не думает развлекаться, Бога ради!
На другом конце провода воцарилось молчание. Джин никогда не слышала, чтобы Тана так кричала. В ее голосе звучало какое-то истерическое отчаяние и пугающая безнадежность.
– У Леттермана? – Джин подумала было, что это гостиница, но что-то тут же подсказало ей, что она ошибается.
– В военном госпитале. Ему прострелили позвоночник… – Чтобы не заплакать, Тана стала глубоко дышать, но это не помогло. Ничего не помогало. Она все время плакала, как только уходила от него. Никак не могла поверить, что это случилось с ним. И сейчас, сидя на стуле, она рыдала, как ребенок. – Он парализован, мам… он даже может умереть… вчера у него был страшный жар…
Тана содрогалась от рыданий, не в силах остановиться, но ей нужно было выпустить все это. А Джин сидела у себя в конторе, уставившись в стенку, потрясенная, и думала о мальчике, которого видела столько раз. Он был такой уверенный, почти бесстыжий, если уместно говорить так о юноше его лет, он все время смеялся, такой забавный и яркий, такой непочтительный, и он почти всегда раздражал ее, а теперь она благодарила Бога за то, что Тана не вышла за него замуж… Ну и жизнь была бы у нее сейчас.
– Ох, милая… Мне так жаль…
– И мне тоже, – голос ее звучал точно как в детстве, когда умер ее щенок, и сердце Джин разрывалось. – А я ничего не могу поделать, просто сижу и смотрю.
– Не стоит тебе сидеть там. Это слишком большое напряжение.
– Я должна быть с ним. Неужели ты не понимаешь? – сказала она жестко. – У него никого нет, кроме меня.
– А что его семья?
– Отец до сих пор не появился и, вероятно, никогда не появится, сукин сын, а Гарри лежит там, еле живой.
– Ну что же, ты здесь ничем не поможешь. И я не уверена, что тебе нужно все это видеть, Тэн.
– Да? – уже воинственно. – А что мне нужно, мам? Званые обеды в Ист-Сайде? Вечеринки в Гринвиче с семейством Дарнингов? Это самые идиотские слова, что я когда-либо слышала! Мой лучший друг вернулся из Вьетнама с простреленной задницей, а ты мне говоришь такое! И как, по-твоему, я должна поступить с ним? Вычеркнуть его из своего списка только потому, что он не может больше танцевать?
– Не будь так цинична, Тэн, – твердо возразила Джин Робертс.
– А почему бы и нет, черт возьми! И вообще, в каком мире мы живем? Что со всеми случилось? Почему никто не видит, что мы получили во Вьетнаме, не говоря уж о Шарон и Ричарде Блейках, о Джоне Кеннеди и обо всем прочем, что неладно в мире.
– Это не в твоей власти и не в моей.
– Почему же никого не волнует, что мы думаем?.. Что думаю я… что думает Гарри… Почему никто не спросил его, прежде чем отправлять на войну?
Она разрыдалась, не в силах продолжать.
– Возьми себя в руки, – Джин выждала минутку и продолжала: – Я думаю, тебе стоит вернуться домой на праздники, Тэн, особенно, если ты собираешься провести их в больнице, у постели этого юноши.
– Сейчас я не могу приехать, – резко ответила Тана, и глаза Джин внезапно наполнились слезами.
– Но почему? – теперь она говорила, как ребенок.
– Я не хочу сейчас оставлять Гарри одного.
– Неужели он так много значит для тебя?.. (Больше, чем я…)
– Да. А разве ты не проводишь Рождество, хотя бы несколько дней, с Артуром? – Тана высморкалась и вытерла глаза, но Джин там, у себя, помотала головой.
– Не в этом году, Тэн. Он с ребятами собирается в Палм-Бич.
– И не пригласил тебя? – Тана была потрясена. Вот уж действительно законченный эгоистичный сукин сын, наверное, только отцу Гарри уступит.
– Это было бы неудобно.
– Почему? Его жена уже восемь лет как умерла, и ваша связь давно ни для кого не секрет. Почему он не мог пригласить тебя?
– Это неважно. И потом, у меня все равно здесь есть работа.
– Ну, конечно, – она просто выходила из себя, когда думала о стремлении матери услужить ему и посвятить этому всю свою жизнь, – работа для него. Почему бы тебе в один прекрасный день не предложить ему убираться на все четыре стороны, а? Тебе только сорок пять, ты можешь подыскать себе кого-нибудь, ведь никто не будет обращаться с тобой хуже, чем Артур.
– Это неправда! – Джин немедленно оскорбилась.
– Неужто? Тогда почему ты проводишь Рождество в одиночестве?
Джин парировала быстро и язвительно:
– Потому что моя дочь не приедет домой.
Тана с трудом сдержалась, чтобы тут же не повесить трубку.
– Не надо играть со мной в такие игры, мам.
