– Не хотите выпить со мной где-нибудь чашку кофе? Может быть, у меня в гостинице? Я остановился в Стэнфорд-Корт, но я попрошу шофера отвезти вас потом куда нужно. Ну как, вас это устраивает?
На самом деле ее это не устраивало и выглядело слегка предательским, но она не знала, что ответить. Бедняга тоже немало перенес да и приперся в такую даль.
– Я… мне, правда, надо вернуться… мне еще столько надо перечитать… – она вспыхнула, а он выглядел таким огорченным, что ей вдруг стало его жалко. Такой элегантный и дерзкий, и в то же время было в нем что-то уязвимое. – Извините, я не хотела нагрубить. Просто…
– Знаю. – Он смотрел на нее с такой печальной улыбкой, что ее сердце растаяло. – Он рассказал вам, какой я негодяй. Но, может быть, в Рождество… Знаете, нам обоим было бы неплохо сейчас поговорить. Я ужасно потрясен, да и вы, наверное, тоже.
Тана грустно кивнула и пошла за ним к машине. Шофер открыл дверцу, она села на серое бархатное сиденье, а Гаррисон Уинслоу – рядом с ней. Всю дорогу он был задумчив. Город проносился мимо окон автомобиля, и через несколько минут они подъезжали к Ноб-Хилл с восточной стороны и, резко повернув, оказались у Стэнфорд-Корт.
– Эти годы для нас с Гарри были очень тяжелыми. Почему-то мы никак не могли разобраться в своих отношениях… – Казалось, он говорит сам с собой. Тана наблюдала за его лицом. Он не выглядел таким уж бессердечным, как его описывал Гарри. Честно говоря, он совсем не казался бессердечным, скорее печальным и одиноким. Гаррисон повернулся и пристально посмотрел на Тану. – Вы такая красивая… не только внешне, мне кажется. Гарри очень повезло, что у него такой друг.
А самое странное в ней было то, о чем Гарри, конечно, и не догадывался: она удивительно похожа на его мать в этом возрасте. Гаррисон смотрел, как легко она вышла из машины: почти сверхъестественное сходство, – и последовал за ней. Они вошли в ресторан «Попурри» и заняли одну из кабинок. Казалось, что он постоянно наблюдает за ней, стараясь понять, кто она и что значит для его сына. Ему было трудно поверить, что они «просто друзья», как заявила она, однако она упорно придерживалась этого, а причин лгать ему у нее не было.
Поймав его взгляд, Тана улыбнулась:
– Моя мать чувствует то же, что и вы, мистер Уинслоу. Она не устает повторять, что мальчики и девочки не могут дружить, а я говорю ей, что она не права. Ведь мы с Гарри именно друзья… он мой самый лучший друг во всем свете… он мне как брат… – При мысли о том, что с ним случилось, глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась. – Я сделаю все, чтобы помочь ему снова вернуться к жизни. – Она с вызовом посмотрела на Гаррисона, гневаясь не на него, а на судьбу, искалечившую его сына. – Сделаю, вот увидите… Я просто не позволю ему отлеживать задницу. – Она вспыхнула от этих слов, но продолжала: – Я заставлю его встать, двигаться, беспокоиться. – Потом она как-то странно посмотрела на него. – У меня есть идея, но сначала мне нужно обсудить ее с Гарри.
Он заинтересовался. Может быть, она и вправду имеет виды на Гарри, так сейчас это вовсе неплохо. Мало того, что девушка хорошенькая, совершенно очевидно, что она умна и полна решимости. Когда она говорила, ее глаза загорались зеленым огнем, и было ясно, что она отвечает за каждое свое слово.
– Что за идея? – Девушка его заинтриговала и очаровала бы, если б не тревога за сына.
Она колебалась. Он, наверное, сочтет ее сумасшедшей, особенно если в нем ни на грош тщеславия, как говорил Гарри.
– Не знаю… Возможно, вам это покажется безумным, но я подумала… не знаю… – Ей было неловко открываться ему. – Я подумала, что, может быть, смогла бы убедить его пойти учиться вместе со мной на юридическом. Даже если ему это никогда не пригодится, все равно было бы полезно, особенно сейчас.
– Вы серьезно? – Вокруг глаз Гаррисона Уинслоу разбежались лучики смеха. – Юрист? Мой сын? – Он с усмешкой похлопал ее по руке, просто удивительный ребенок, такая зажигательная, но она способна на многое, на это тоже. – Если вам удастся уговорить его, особенно сейчас, – его лицо сразу погрустнело, – значит, вы еще более замечательная, чем я думал.
– Я собираюсь попробовать, когда он будет в состоянии выслушать меня.
– Боюсь, это будет еще не скоро.
Оба согласно кивнули, и в воцарившемся молчании услышали, как на улице поют колядки. Тана быстро подняла на него глаза.
– Почему вы так мало виделись?
Необходимо было спросить, ей-то терять было нечего, а если он разозлится на нее, она всегда может уйти. Он ничего ей не сможет сделать. Однако он вовсе не выглядел расстроенным, пристально глядя в ее глаза.
– Честно? Потому что до сего момента все было совершенно безнадежно. Я очень долго пытался наладить отношения с Гарри, но у меня ничего не получилось. Он стал ненавидеть меня с детства, а с годами это становилось все хуже. Не было смысла бередить старые раны. Этот мир очень велик, у меня много дел, а он может жить своей жизнью. – На глаза его навернулись слезы. – Мог, во всяком случае, до сих пор…
Тана через стол дотянулась до его руки.
– Он сможет жить своей жизнью. Обещаю вам… Если выживет… О Боже… если он выживет… Господи, пожалуйста, не дай ему умереть, – она стирала слезы со щек. – Он такой замечательный, мистер Уинслоу, он мой лучший друг.
– Хотел бы я сказать то же самое, – печально отозвался он. – Сейчас мы как чужие. Когда сегодня я вошел в его комнату, я почувствовал себя незваным гостем.
– Может быть, это потому, что там была я. Надо было мне оставить вас вдвоем.
– Это ничего бы не изменило. Все так далеко зашло, слишком далеко. Мы чужие друг другу.
– Не обязательно такими оставаться. – Она разговаривала с ним как со старым знакомым, и почему-то сейчас он не производил такого сильного впечатления, будь он хоть какой угодно светский или изысканный, или красивый, или искушенный. Это просто человек, убитый горем отец, сын которого искалечен. – Вы можете с ним подружиться.
Гаррисон Уинслоу покачал головой и улыбнулся ей. Он подумал, что Тана замечательно красивая
