– Нет. Что все на свете есть одна Мысль.
– Метафизика, – с омерзением отмахнулся Хэри. – Парень по фамилии Пирсиг сказал как-то, что метафизика – это ресторан, где меню занимает тридцать тысяч страниц, а на кухне пусто.
Делианн ответил ему странной улыбочкой.
– Тогда поразмысли вот о чем. Мне кажется, что воплощение перемен, которое древние индусы назвали бы Шивой, мы видим как течение черной Силы. Жрец из Липке назвал бы ее дыханием Тишалла. Это сила, которая движет клинком бога смерти. – Он прервался и тихо закончил: – Это ты, Хэри.
– Думаешь?
– Говорят, что погибель следует за Кейном, словно стервятники за войском.
– Ага. А знаешь, почему так говорят?
– Потому что это правда.
– Потому что другая сволочь из отдела маркетинга придумала звонкий слоган. Я с этим парнем был знаком; он мне как-то сказал, что всех актеров на Студиях Северной Америки заставили повторять его всякий раз, как поминалось имя Кейна, покуда фраза не прижилась. Это все совпадение, Крис. Оно ничего не значит.
– Все на свете – совпадение, Хэри. Оно будет значить ровно столько, сколько ты решишь.
– Пустое совпадение, – упрямо повторил он.
– Вся вселенная построена на совпадениях, Хэри. Что именно такие планеты крутятся вокруг именно таких звезд в конкретной галактике, что их населяют именно такие формы жизни, что судьба свела нас вместе здесь и сейчас после того, что мы сделали, и такими, какими стали: все по воле случая. Вселенная – это система совпадений.
– Ты, кажется, говорил, что вселенная – это структура мысли.
– Да, – проговорил он. – Именно так.
И Делианн уже собрался объяснить, почему в этом нет противоречия, но Хэри опять отвлекся, разнимая огриллона с двумя перворожденными, а потом нашел дела более важные, чем беседа, изначально не слишком ему интересная. Чародей забрался слишком далеко в абстрактные области, а Хэри был человеком практичным. Если речь не шла о том, на что можно наложить руки или что может наложить руки на самого Хэри, удержать его внимание было совершенно невозможно.
Делианн наблюдал за танцем-тренировкой сквозь бегучее кольцо хлопающих в ладоши, гикающих заключенных. В некоторых па он узнавал приемы, которым учился сам на занятиях по рукопашному бою в Консерватории, а больше – те, которым учил его сам Хэри: короткие движения, перенос центра тяжести, чтобы сменить точку удара, от которого не можешь уклониться, скользящие движения ног, позволяющие с обманчивой медлительностью зайти противнику во фланг, удары по суставам, особенно коленям и локтям, и захваты, применяемые не только для того, чтобы удержать противника, а для бросков, для того, чтобы крушить черепа и ломать шеи.
Чтобы убивать.
Делианн четко видел, что задумал Хэри. У него всегда был цепкий взгляд. Возможно, в этом заключался единственный его настоящий дар: видеть и понимать.
«Ладно, – сказал он себе, – время подниматься. Последний шанс спасти мир».
6
Тоа-Сителл начинал подозревать, что весь мир слег с лихорадкой наподобие его собственной.
Из окна спальни на девятом этаже западного крыла дворца Колхари солдатики на стенах Старого города казались игрушечными. Даже двигались они неестественным, механическим шагом, словно перевертни, взявшиеся неудачно изображать людей.
За рекой среди еще дымящихся руин Города Чужаков складки натянутой поверх штабного шатра противодриадной сетки определенно образовывали тайные знаки. Тоа-Сителл не находил в них значения, но войска внизу явно посылали сигнал, чтобы его мог заметить пролетающий грифон, или дракон высоко в небесах, или незримый сильф.
Возможно, тот самый стихийный дух, что забрался патриарху в ноздри, покуда тот спал, и наградил омерзительной лихорадкой. Как же повезло ему, что он проснулся прежде, чем дух пожрал его всецело! – хотя патриарх чувствовал, что сильф еще рядом, замечал краем глаза фигуру, но та истаивала в тенях за портьерами прежде, чем удавалось ее разглядеть.
Но победить духа было несложно: тот получал власть лишь над спящим.
Поэтому патриарх не спал.
За спиной его Глаз Божий читал длинный скучный отчет. Как и предсказывал патриарх, Кейн раздавил всех угрожавших ему – и тем предал в руки Тоа-Сителлу долгожданную улику.
Далеко внизу среди расставленных по улицам бывшего Города Чужаков армейских палаток двигались фигурки. Одной из них был Тоа-М’Жест. Вон тот, в алом камзоле. Или в темном плаще? Нет, скорей тот, что рядом, пониже и поуже в плечах; на глазах патриарха крошечная фигурка подозвала к себе остальных. Они собрались кружком, перешептываясь. Думают, что в силах скрыть измену. Они не знают, как много слышит их патриарх.
А он мог слышать
По всему городу – по всей Империи – подданные сговаривались против него. Думают, будто ему неведомо. Решили, что они в безопасности.
– Арестовать его.
– Ваше сияние?
– Тоа-М’Жест. Ответственный за общественный порядок. Выписать ордер. Он освобожден от своего
