отчаянно борется в глубине своей души. Смысла этой борьбы Пенелопа понять была не в силах, но, как ни злилась на него, ей очень хотелось помочь ему, стереть с его лица мрачные складки. Протянув руку, она погладила уголки его рта и лоб, из ее уст вырвался счастливый вздох.
И Бру сдался.
Застонав, он начал ласкать ее плечи, руки, талию и снова нашел ее губы. Сначала нежный, их поцелуй перешел в страстный. Жаркий. Бру прижал ее к стене, не отрываясь от ее рта, отчего по спине у Пенелопы побежали горячие волны.
Этого момента она ждала всю свою жизнь, смутно промелькнуло у нее в голове. Да, жизнь рядом с Бру была похожа на горную дорогу с крутыми поворотами, но прежняя жизнь девушки была так бедна событиями! Дав волю чувствам, она словно получила долгожданное освобождение.
Бру зарылся пальцами в ее густые волосы, перебирая пушистые пряди.
— Я хочу убраться отсюда, — шептал Бру, целуя ее шею, подбородок, ямку на шее.
— Я тоже, — выдохнула Пенелопа, зарываясь пальцами в его шелковистые густые волосы. — Ох, Бру, — прошептала она, — что мы будем делать?
— По крайней мере точно могу сказать, что в тот зал мы больше не вернемся, — хрипло сказал он.
Пенелопа замерла. Она внезапно ощутила в себе прилив сил.
— Стоп, — прошептала она, одновременно поднимая голову, чтобы Бру удобнее было ее целовать. — Мы должны вернуться. Мы должны подготовить тебя к заступлению на место отца. — На самом деле ей совсем не хотелось сейчас думать о Большом Дедди. И тем более о том, чтобы вернуться в зал. Ей было так хорошо, когда твердый подбородок Бру прикасался к ее шее. Но у нее было совсем мало времени. Она очутилась между молотом — Большим Дедди — и наковальней — Бру.
Оторвавшись от ее шеи, Бру оперся рукой о стену над ее плечом и заглянул ей в глаза. Глубоко вздохнув, он простонал:
— Пенелопа, когда же ты вобьешь в свою очаровательную — но безумно упрямую — головку, что я не вернусь в «Брубейкер Интернэшнл»? Мой отец никогда не согласится отойти от дел. И я еще долго буду работать на ранчо! — Большим пальцем он поднял ее подбородок. — Долго, Пенелопа, может быть, много лет! Но я и не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока унаследую корпорацию от отца. Я хочу создать собственное дело. А не ждать, когда мне кто-то в наследство передаст трон. — Глубоко вздохнув, он прислонился лбом к ее лбу. — Разве ты не понимаешь?
Прижавшись щекой к его плечу, Пенелопа посмотрела ему в лицо.
— Нет, Бру! — говорила она мягко, но под словами скрывалось раздражение. — Это ты никак не поймешь! — Она сжала в ладонях его лицо и повернула к себе. Как она жалела в этот момент, что Большой Дедди просил ее молчать о его кругосветном путешествии! Это было бы отличным аргументом, чтобы Бру наконец согласился заниматься. Но, подумала она с тяжелым вздохом, Уэйнрайты никогда не нарушают данного слова.
— Хочешь ты того или нет, тебе придется пройти со мной курс занятий и вернуться на свой пост в «Брубейкер интернэшнл». Почему бы тебе…
— Пенелопа!
— Что?
— Ты задаешь слишком много вопросов, — ласково сказал Бру и прервал новый поток возражений, просто поцеловав ее.
— О, Бру, ради Бога! Ты же не умрешь, если хотя бы подумаешь о том, чтобы вер…
— Молчи! — жестко перебил ее Бру. Эта женщина доведет его до помешательства. Может быть, в этом и заключается план Большого Дедди.
На вечеринке они не остались. Достаточно было одного трезвого взгляда друг на друга, чтобы понять: нельзя возвращаться в зал в таком растрепанном виде. Особенно после того, что он наговорил Сью и Вильяму.
Поэтому они проскользнули в лимузин и всю дорогу на ранчо препирались. Бру помог Пенелопе выйти из машины и подняться по широким ступенькам на веранду, где они теперь и стояли, продолжая спор, начавшийся еще в отеле.
— Почему ты такой… упрямый? — воскликнула Пенелопа, поправляя растрепавшиеся волосы. — Такой… такой… — ее голос становился все громче, — бестолковый?
Схватив ее за руку, Бру повернул ее к себе так, что Пенелопа едва не упала. Пожалуй, она несколько перестаралась. У него есть веские причины, чтобы уйти из «Брубейкер интернэшнл», и она их знает.
— Ладно, леди, — яростно прорычал Бру, сверкая глазами. — Хотите, чтобы я превратился в того, кем быть не хочу? Отлично. Но только сначала вы поедете со мной на пару дней на выгоны, пересчитывать скот. И, — его глаза сузились и впились в нее, — если после этого вы скажете, где мне там, черт возьми, хоть раз понадобятся ваши дурацкие манеры, я буду счастлив пройти весь ваш курс.
— Договорились! — выпалила Пенелопа, сама не понимая, что заставляет ее пойти на это безумие.
Воскресенье в доме Брубейкеров всегда было праздником. После утреннего посещения церкви — несколько автомобилей отвозили всех туда и обратно — семья садилась завтракать во дворе позади дома. Пенелопе было весьма лестно присоединиться к этой семейной трапезе, вошедшей в традицию, еще когда семейство Брубейкеров было не так велико.
Просторное кирпичное патио, украшенное подстриженными кустами в ящиках, розами и самыми разнообразными фонтанами и фонтанчиками, служило неизменным местом завтраков на свежем воздухе. На столе, покрытом белой скатертью, стояло бесчисленное количество блюд, доселе Пенелопой не виденных. Ей страшно было даже прикасаться к ним. Через густую зелень окружавших дом деревьев пробивалось солнце, и дворик напоминал райский сад.
Мисс Кларисса утверждала, что хотя бы по воскресным дням за завтраком она может добиться от своей семьи относительно цивилизованного поведения. Здесь ее дети демонстрировали свои наилучшие манеры.
Мисс Кларисса провела Пенелопу к дальнему концу стола и усадила прямо напротив Бру.
— Дорогая, я так рада, что вы с нами, — мелодичным, певучим голосом сказала она. — Пэтси все еще в Европе, учится танцам, и мне так приятно, что за нашим столом есть красивая девушка.
— Спасибо, — пробормотала Пенелопа, наклоняя голову. Она чувствовала на себе взгляд Бру, но у нее не хватало смелости посмотреть на него в ответ. Все из-за того поцелуя на вчерашней вечеринке. И в лимузине, по пути домой. И на пороге. И, конечно, у дверей ее спальни. Ей пришлось собрать все свои профессиональные навыки, чтобы все-таки вырваться из его теплых рук и ретироваться в комнату. Поморщившись, она села. Он, конечно, подумал, что она сошла с ума. Особенно учитывая, как она отвечала его губам. Пенелопа бросила быстрый взгляд на Бру.
Он смотрел на нее не отрываясь. Ласково улыбался. От этой улыбки, украшавшей его и без того красивые губы, у нее по спине побежали мурашки. Он лениво изучал ее лицо, а когда румянец выдал ее смущение, ямочки на щеках Бру стали еще заметнее.
— Всем доброе утро, — гулко прогремел Большой Дедди, входя в окружении по меньшей мере полудюжины своих младших отпрысков и занимая место во главе стола. Когда все собрались и расселись, Большой Дедди прочел молитву и повернулся к гостье, закладывая за ворот полотняную салфетку: — Очень рад, дорогая Пенелопа, что вы справляетесь. Надеюсь, сегодня мы увидим, как Бру применяет свои навыки поведения за столом. — Подняв брови, патриарх семейства в упор посмотрел на Бру.
Бру легкомысленно ухмыльнулся Пенелопе.
— О, он оказался замечательным учеником, — сладко произнесла Пенелопа.
Мак и Бак зафыркали.
— Ну что ж, отлично, — пророкотал Большой Дедди.
Помощник Шефа бесшумно двигался вдоль стола, разливая воду, кофе и сок и раскладывая по тарелкам кушанья, стараясь, чтобы у всех лежало все, что их душе угодно, и даже больше. Пенелопа никогда еще так не объедалась — в доме Уэйнрайтов воскресный завтрак состоял обычно из молока и вафель. Пенелопа жалела, что Рэнди не видит этого изобилия.
