проблемы. Сколько, говорит, тебе не хватает? Восемнадцать? О’кей, решим. Дам, если переоформишь дачу на меня. — Кира разрыдалась, и Максиму пришлось ее успокаивать.
— Продай к чертовой матери эту дачу! — решительно заявил он. — Продай — и дело с концом! И с Татьяной рассчитаешься, и свои деньги вернешь.
Она криво усмехнулась, стараясь не смотреть на Максима.
— Думаешь, ты один такой умный? А чем я, по-твоему, занимаюсь целый месяц? Думаешь, это легко? Уже всех риэлтеров обегала! — Она опять вытерла слезы, уничтожив последние следы косметики. — Сейчас осень! В стране кризис! А домик летний, старенький. Желающих продать — море. Желающих купить — никого. Я же ради этого и отпуск взяла. Думаешь, я развлекаюсь? Приятно мне, что ли, от Таньки прятаться? Я же все понимаю, Макс. И Илюшку с пеленок знаю…
— Понятно, Кирюша, понятно. — Он кивнул, похлопывая ее по плечу. — Иди к себе, умойся. Иди, Кирюша. А я пока посижу, подумаю.
Глава 15
В мертвой тишине, нарушаемой тихим журчанием воды из крана, звон разбитой тарелки прозвучал взрывом. Осколки скользили по кафелю, отскакивая от стен и мебели, крутились, точно посредственные фигуристы.
Татьяна поднесла руки к лицу, потерла мальцами виски. Надо что-то с собой делать. Сначала — рубашка, сожженная перегретым утюгом. Теперь — тарелка. Она тщательно подмела пол, высыпала осколки в мусорное ведро и вышла на балкон. Рука, потянувшаяся было за сигаретой, нащупала в нагрудном кармане деньги. Она еще раз их пересчитала. Десять пятидесятидолларовых бумажек. Месяц домработницы равен четырем месяцам старшего научного сотрудника Академии педагогических наук. И нечего смеяться.
На телефонной тумбочке, под пачкой сигарет, лежала кипа квитанций за телефон, квартиру, свет. Лежали и деньги на все эти выплаты, а также ароматизированная розовая бумажка, на которой корявым почерком десятилетнего прогульщика было нацарапано: «Уезжаю на неделю. Готовить не надо. Заплати за квартиру и т. д. Привет. Костя».
Неделя… Татьяна прикурила одну сигарету от другой. Закашлялась. Успокоившись, глубоко затянулась и закрыла глаза. Вчера опять звонил Юра Лившиц. Место для Илюшки зарезервировано, но надо спешить. Еще немного — и руководство клиники вынуждено будет снять заказ. И даже брат Лившица ничем помочь не сможет.
Неделя… Этот парень из фитнесс-центра, Максим, — он обещал помочь в поисках Киры. Хорошо бы… Сказал — проблема трех-четырех дней. Вопрос, правда — найдет ли Кира за эти дни деньги?
Неделя… Татьяна решительно затушила сигарету, прошла на кухню и выключила посудомоечную машину. Вынесла в прихожую стул, достала чемодан, затем «дипломат». Взяла две упаковки по десять тысяч и положила их в свою сумочку. Трясущимися руками схватила зажигалку, с четвертой попытки, наконец, прикурила. Перед глазами возникло немытое лицо соседки — она нагло пожирала ее, Татьянину, колбасу и с задумчивым видом инспектировала содержимое ее же холодильника: что бы еще стянуть? И в эту грязь, мерзость, в этот ад должен будет вернуться Илюша? Нет. Татьяна взяла из «дипломата» и бросила в сумочку еще десять тысяч.
«Я отдам, — убеждала она себя. — Найду Киру — и отдам. И комнату эту вонючую обменяю на квартиру. Пусть однокомнатную. Пусть за городом — но обменяю».
Неделя… Она быстро переоделась, тщательно закрыла сумочку и, прижимая ее к груди, направилась к выходу. Перед дверью замерла. Потом опять достала «дипломат» и вернула туда десять тысяч. Выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью. Костина соседка, выходя из лифта, окинула ее таким долгим и внимательным взглядом, что Татьяне стало не по себе.
И в метро, и в трамвае она крепко прижимала сумочку к груди и то и дело ловила на себе тяжелые, неодобрительные взгляды, заставлявшие ее покрываться пунцовой краской. Весь мир, казалось, знал о том, что она сделала. Никто не высказывал этого вслух, но смотрели все так, что она начала себя презирать.
Возле подъезда своего дома Татьяна села на скамеечку к попыталась собраться с мыслями. Мысли плодились, рождались и умирали так быстро, что она не успевала ухватить хотя бы одну из них. Просидев так минут двадцать, Татьяна встала, бросила тоскливый взгляд на дом и, понурившись, побрела обратно, к конечной остановке трамвая. Минуг через десять появился трамвай; он сделал круг и остановился. Двери раскрылись, и из трамвая вышел Сергей. Он поднял голову и увидел жену.
— Танюша, — растерялся Сергей, — что ты здесь делаешь? — И, не дожидаясь ответа, сообщил: — Звонил из Тель-Авива брат Лившица. Сказал, что может удержать заказ еще четыре-пять дней, а потом — все. Придется ждать, как минимум, полгода.
— Покупай билеты, Сережа, — выпалила Татьяна на одном дыхании. — Я нашла деньги.
Сергей удивленно посмотрел на нее. Потом спросил:
— Где?
— У Кости. В долг взяла.
— Что, он так просто дал тебе двадцать тысяч? — В голосе мужа звучало изумление.
— Он же мне доверяет, — пожала плечами Татьяна; она отвела глаза, почувствовав, что опять начинает краснеть.
— Что же мы стоим? — засуетился Сергей. — Надо же срочно ехать за билетами! Илюху забирать!
Сергей схватил ее за руку и потащил к дому. Татьяна засеменила следом, безвольно опустив голову.
Глава 16
Максим вошел и направился к двери директорского кабинета. Вспомнив, что Бар неожиданно сорвался в отпуск и не оставил ключей, он прошел в свой закуток.
Везде было убрано, все сверкало чистотой. Максим усмехнулся, вспомнив, сколько потратил сил, чтобы приучить напарника убираться перед уходом. Что ж, игра стоила свеч. Он с удовлетворением оглядел сверкающий кафель стен и ковровые дорожки, словно только что доставленные из магазина. Дверь в теплую еще сауну была открыта, и оттуда тянуло густой смесью эвкалипта с пихтовым маслом. Тоже хорошо. Дальнейший осмотр был прерван негромкой, но настойчивой телефонной трелью.
— Фитнесс-центр «Три толстяка». Слушаю вас.
— Мне бы Константина Баргузова, — проверещал телефон голосом человека, не привыкшего произносить больше двух слов за раз.
— Константин Михайлович в отпуске, — заявил Максим.
— Он сказал, что сегодня приедет, — настаивал голос. — Мне он нужен. Срочно.
— Очень жаль, но ничем не могу помочь. Попробуйте позвонить ему на мобильный. — Разговор начал утомлять, поскольку не имел смысла.
— Пробовал… — протянул собеседник. — Никто не отвечает.
— Что ему передать, если появится? Кто звонил?
— Я… — На том конце провода задумались. — Он просил говорить об этом только с ним, но уж раз так дело повернулось… Я автожестянщик, из сервис-центра «Мерседес». Константин не захотел оставлять машину в центре, просил меня сделать все дома, в гараже. Не очень удобно, конечно, но мы договорились. Сделал-то я все давным-давно, а он машину не забирает. Получается, что мне свою некуда ставить, а ведь дожди уже. Так что передайте ему, пожалуйста: ссориться с ним я не хочу, но жду еще два дня — и выгоняю его «мерс» на улицу. Сколько можно? — Мастер явно выдохся после такой тронной речи; он сопел
