Вот и ответ, сколько транспортов дошло из Таллина: 'незначительные ресурсы'.
В очерке Н. Михайловского 'Огненная купель'
'Казахстан' входил в состав 2-го конвоя ('Боев. лет.', с. 109) и был брошен кораблями отряда контр- адмирала Пантелеева. 'Казахстану' повезло — на его палубе стояли зенитные орудия и счетверенные пулеметы увозимого из Таллина зенитного артполка. Их огонь не позволил 'юнкерсам' бомбить прицельно. Из двух сотен бомб, сброшенных на 'Казахстан', попала в судно одна. Она разрушила мостик, повредила рулевое управление и вызвала пожар, который охватил судно от средней части (от надстройки) до носа. На 'Казахстане' плыли почти 5 тысяч человек. Их спасением занялся стихийно возникший штаб под командованием полковника Г. А. Потемина. Экипажем судна руководил помощник капитана Л. Н. Загорулько.
Удалось пресечь панику и в течение нескольких часов ликвидировать пожар (бомбежки не прекращались). В сумерках приткнулись к островку Вайндло и сошли на берег. Полковник Потемин сформировал из 2 тысяч бойцов и командиров полк и организовал оборону острова. Через несколько дней 'Казахстан' отвели в Кронштадт. Героические действия команды судна под руководством помощника капитана Загорулько были отмечены в приказе Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 12 сентября 1941 года (Там же, с. 112). Дальше начинается непонятное. Писатель А. Зонин, участник событий на 'Казахстане', после войны написал роман, где рассказал о трагедии и подвиге 'Казахстана' (судно имело в романе вымышленное название). За это Зонин получил 25 лет каторжных Работ. Роман был изъят и уничтожен. В течение десятилетий о 'Казахстане' было запрещено упоминать. Очевидно, что Зонин сильно задел чьи-то 'высокие' интересы.
С 'Казахстаном' связаны по меньшей мере две тяжкие загадки. Флотская молва утверждает, что на 'Казахстане' шел из Таллина в Кронштадт какой-то высокий чин из политуправления флота. Когда судно запылало и потеряло ход, за 'чином' (персонально) прислали катер. 'Чин' сбежал так шустро, что бросил в каюте дорогое кожаное пальто, а в его кармане личное оружие. И безвестный матрос надел генеральское кожаное пальто, вышел с пистолетом в руке на палубу и властными железными распоряжениями остановил панику, заставил людей начать тушить пожар...
Писатель Н. Михайловский (тоже участник Таллинского перехода, тонувший на 'Виронии') через 40 лет разыскал этого матроса из легенды. Его фамилия Аврашов, звать Алексей Григорьевич. Войну прошел на торпедных катерах, был тяжело ранен. А в начале войны служил шофером в штабе флота, и на 'Казахстан' прибыл со своим легковым автомобилем. В части, касающейся матроса, чужого кожаного пальто, пистолета,— всё в легенде оказалось правдой.
Другая половина легенды скрылась в 'цензурных неясностях'. Аврашов явно прибыл на борт 'Казахстана' не один, а привез своего 'шефа', на это указывает деталь: матрос-шофер спит в каюте коменданта судна. И легковой автомобиль Аврашова погрузили на борт, а десятки машин начальства сожгли в Таллине на причале. Тут же в очерке Михайловский цитирует письмо Александра Зонина. В письме говорится, что на 'Казахстане' отплыл из Таллина 'уполномоченный Военного совета КБФ полковой комиссар Лазученков'.
Спасением 'Казахстана' командовали полковник Потемин, полковник Скородумов, капитан Панфилов, батальонный комиссар Гош, майор Рыженко, на 'Казахстане' погиб Герой Советского Союза комдив Сутурин — это всё армейские офицеры. Но загадочный уполномоченный Военсовета флота нигде более не упоминается. Не он ли был хозяином кожаного пальто?
Вторая загадка трагедии 'Казахстана': нигде в книгах не приводится фамилия капитана судна.
Флотское предание говорит, что при взрыве бомбы на мостике капитан был ранен и выброшен за борт, его подобрал катер. Капитана доставили в Кронштадт, в госпиталь. А через несколько дней капитан, по приказу комфлота Трибуца, был изъят из госпиталя, судим трибуналом и расстрелян...
Чтобы лучше понять масштабы трагедии, совершившейся 29 августа 41-го на небольшом пространстве меж Вайндло и Гогландом, где гибли брошенные флотом четыре конвоя, нужно прибавить, что корабли Кронштадтского специального отряда прикрытия капитана 2 ранга И. Г. Святова за десять дней с 29 августа по 7 сентября спасли и доставили в Кронштадт 12 160 человек
Что до потерь боевых кораблей в катастрофе, именуемой 'Таллинский переход', в умах юбилейных адмиралов вроде Поникаровского господствует утешительная арифметика Трибуца: потери небольшие, 13 процентов. Это очень удобная для чиновного благополучия арифметика. Пусть читатель представит один линкор в сопровождении 99 катеров. Враги утопили линкор, а 99 катеров остались на плаву. По логике адмиралов Трибуца и Поникаровского, потери — всего один процент.
Приметьте, что когда речь идет о потерях германского флота или флотов наших союзников, наши историки ведут счет непременно в суммарном водоизмещении — десятки, сотни тысяч тонн.
Если речь о наших потерях — считают исключительно 'по вымпелам'.
По водоизмещению один эсминец типа '7' равен 140 торпедным катерам типа 'Г-5', или 43 охотникам типа 'МО-4', или 4 сторожевым кораблям типа 'Ураган'.
У эсминца 4 орудия 130 мм и 2 орудия 76,2 мм — у сторожевика 2 орудия 102 мм. Эсминец мог разом выстрелить 6 больших торпед, сторожевик — 3 малых. То есть, считать боевые корабли 'кучей' — бессмыслица.
Профессор военной истории каперанг Мрыкин назвал меня 'дремучим невеждой'. Попробую, как положено Иванушке-дурачку, сделать работу, которая не под силу профессору Мрыкину. Беру 'Боевую летопись ВМФ. 1941-1942 гг.' (заметьте, что дальше 42-го года боевая летопись флота не продвинулась — в Генштабе перепугались и тем, что опубликовано), смотрю на сс. 108-110 список кораблей и судов, вышедших 28 августа 1941 года из Таллина и Палдиски в Кронштадт.
В трех отрядах кораблей (отряд главных сил, отряд прикрытия и арьергард) и четырех конвоях насчитываются: 1 крейсер, 2 лидера, 10 эскадренных миноносцев, 11 подводных лодок, 8 сторожевых кораблей, 25 тральщиков, 3 канонерских лодки, 66 катеров различных видов и типов и 44 транспорта и вспомогательных судна. О потерях транспортов я писал выше. Большие транспорты погибли все. На плаву остался (и то случайно) сгоревший наполовину, развороченный бомбой 'Казахстан'. Из 13 больших боевых кораблей погибли 5. Из 5 больших подводных лодок погибли 2. Из 102 малых кораблей погибли 8. И все это — лишь за три часа 'успешной операции командующего вице-адмирала Трибуца'.
Мне очень нравится у Грищенко в 'Соли службы' страница, где Трибуц витийствует в 1975 году на митинге в День Победы: 'Это был подвиг, величие которого не померкнет в веках... Я горжусь тем... В благодарной памяти поколений навсегда останутся эти примеры мужества...' Грищенко холодно говорил о Трибуце: 'Убийца...' — но у Грищенко темнело лицо и скулы твердели, когда речь заходила о Пантелееве. Грищенко его ненавидел. Поникаровский, умница, заметил, что в 'Соли службы' о Пантелееве 30-х годов сказано 'отличный моряк'. Грищенко справедлив. Пантелеев и в старости, говорят, был умелый яхтсмен. Но “отличный моряк' еще не значит ни порядочный человек, ни умный начальник штаба флота, ведущего бои. 'Соль службы', с. 173: Пантелеев устроил разнос другу Грищенко командиру лодки И. С. Кабо за 'отсутствие инициативы и настойчивости' на боевой позиции. Кабо отвечает начальнику штаба флота, что инструкция штаба флота запрещает командиру лодки выходить за границы отведенного лодке квадрата боевой позиции. Как быть, если вражеский корабль идет мимо этого квадрата? Грищенко пишет: 'Ответа не было'.
С. 77: Пантелеев записывает на листке календаря. что 'Л-3' выйдет на минную постановку 15 июля... Я в недоумении спросил Грищенко: оперативные секретные сведения — писались в перекидной календарь на столе? Грищенко, усмехнувшись, ответил: у каждого свой] стиль работы.
С. 57: Грищенко пишет с предельной сдержанностью, что вряд ли правильно было приказывать командирам лодок форсировать Финский залив в надводном положении...
У Грищенко в книге много скорбных примеров: 'С-3' шла в надводном положении и погибла от торпеды, 'С- 11', 'С-5', 'Щ-301', 'Л-2' погибли, потому что шли в надводном положении и подорвались на минах... Но начальник штаба флота Пантелеев был бережлив. Зачем, к примеру, торпедным катерам зря жечь бензин? И нот две лодки, 'Л-3' и 'С-8' выходят в боевой поход (!), и 12 часов (!), от полудня до
