– «Макнамара инкорпорэйтед»? – задумчиво переспросил Одинцов. – Да, что-то я слышал об этой компании. Надо будет навести справки. На орбиту они не просились?
– Вот как раз Нойштадт спрашивал, думаем ли мы переоборудовать планетоид под орбитальный терминал, предлагал помощь. Ненавязчиво так поинтересовался, в каком он состоянии.
– И что ты сказал?
– Ну... отбоярился. Сказал – планетоид едва дышит, и мы его разберем на сегменты и подвесим в качестве геостационарных спутников.
– Разберемся. Как там Небогатов?
– Пьет, но не так, как раньше. Во всяком случае, держит себя в руках. Игнат говорит: тоскливо ему и устает быстро. Ему бы еще подлечиться.
Зазнобин вздохнул.
– Не будет Кирилл Владимирович лечиться, – сказал он, вспоминая, как трое суток выводил Небогатова из запоя на Двине, – работа вылечит.
На заимке адмирала Крамаренко, после памятного «сражения», Небогатов спал целые сутки. Зазнобин несколько раз колол ему антидот, который дал доктор из Пихтовки, менял капельницы с глюкозой. Проснулся Небогатов хоть и не в лучшем настроении, но вполне здоровым. Хмуро взглянув на Зазнобина и суетящегося возле стола Игната (тот уже приготовил обед и несколько раз подогревал бульон и мясо в ожидании, когда Небогатов проснется), Кирилл Владимирович заявил, что ему снилась какая-то чертовщина. Будто его преследовали враги, дочь и жену он спрятал в подполе, а сам отбивался от них из лучевика, но враги одолели, и он подорвал всех гранатой. Зазнобин посочувствовал – приснится же такое, а после обеда, пока Игнат Нащокин прибирал со стола, опасливо косясь на Небогатова, вывел из избы и сделал предложение, ради которого очутился на Двине. Небогатов выслушал, не говоря ни да, ни нет, долго молчал, рассматривая расщепленную взрывом сосну.
– Ни контроля, ни опеки я не потерплю.
– А никто тебя, Кирилл Владимирович, опекать и не собирается. Хочешь помочь – едем, хочешь здесь подых... жить как живешь – твое право.
– Значит, не сон это был, да? Что ж я, до делириума допился?
– Да уж, покуролесил ты, – признал Зазнобин.
Небогатов не стал бриться, только умылся и переоделся. Прямо с заимки они полетели в расположение штаба восьмой бригады. Вылет на Новый Город назначили на следующее утро, а под вечер к Небогатову прилетела жена. Зазнобин видел, как Вера Алексеевна, в сопровождении няни с ребенком вошла в коттедж, где поселили Небогатова и Игната Нащокина. Спустя какое-то время Игнат и Нина Гавриловна вышли из домика и остановились под невысокими соснами. Увидев Зазнобина, Нащокин направился к нему:
– Того-этого, Иван Савелич, молодым поговорить надо, а нам, выходит, и податься некуда.
– Как он жену-то встретил? – спросил Иван.
– Побелел как простыня, а потом... – Игнат махнул рукой, – даст Бог, сладится.
– А Вера Алексеевна когда обратно?
– А кто ж его знает, – пожал плечами Игнат. – Я так думаю, – он оглянулся на Нину Гавриловну, стоящую неподалеку с поджатыми губами, – хорошо бы, если она с ним осталась.
– Не возьмет ее Кирилл Владимирович на Новый Город. Ну... пока не возьмет – уверен, – сказал Зазнобин.
– Да я не про то, – Нащокин перешел на шепот, – они ж сколько уже не виделись. А любовь, она, того... – он покрутил пальцами в воздухе, – ей только хворост подкидывай. Чую я – загорелись оба.
Поджидая Веру Алексеевну, сидели в беседке под соснами. Сходили во флотскую столовую, и только когда в двенадцатом часу ночи в домике Небогатова погас свет, Зазнобин понял, что ждать больше нечего – сегодня Вера Алексеевна домой не уедет.
Игнат переночевал на «Псковитянке», а Нина Гавриловна – в соседнем с домиком Небогатова коттедже.
Утром Небогатов чуть свет явился на корабль к Зазнобину. Он был бодр, несмотря на то что под глазами пролегли синие тени – видимо, ночь была бессонная. Игнат чуть не в ноги кинулся к нему, умоляя взять с собой на Новый Город, – устал, мол, с бабами, а обузой никогда не был и не будет. Небогатов согласился.
Провожали «Псковитянку» немногие: контрадмирал Крамаренко, Вера Небогатова с дочкой на руках и Нина Гавриловна, ревниво глядевшая, как Кирилл Владимирович прощается с женой. Говорили они мало и тихо, о чем, никто не слышал, но лица у обоих были серьезные, глаза Веры Алексеевны подозрительно блестели. Небогатов быстро обнял ее, поцеловал спящую дочку и, не оглядываясь, направился к кораблю.
Пока Двину было видно на обзорных экранах, Кирилл Владимирович находился в центральном посту.
На первое совещание по обороне Нового Города и системы Орешек, бывшей Лотар, Небогатов явился в камуфляжной форме морского спецназа без знаков различия. Бороду он не сбрил, только подровнял, и от него явственно попахивало спиртным.
Бегло просмотрев схемы Кронштадта и астероидов с планетарными мортирами, которые еще можно было отремонтировать, он категорически заявил, что скажет свое мнение относительно обороноспособности системы только после детального ознакомления. Почти неделю, в сопровождении Одинцова, он мотался по системе, после чего попросил созвать совещание.
Одинцов, встретив Зазнобина перед офисом губернатора, только помотал головой.
– Разнес все в пух и прах, – буркнул он, – и так, знаешь, сквозь зубы, походя.
Доклад Небогатова был, мало сказать, неприятным для присутствующих, он был скандальным. Кронштадт был охарактеризован, как металлолом, астероиды годились только для того, чтобы взорвать их, засеяв обломками пространство с целью затруднить подходы к Новому Городу, а корабли, включая «Псковитянку» и «Садко», – лоханки, которым место на свалке.
– Систему в ближайший год вы не защитите, – сказал в заключение Небогатов и сел на свое место.
Повисло тягостное молчание. Охлупкин, потеребив бороду, косо взглянул на Небогатова.
– Дождались варягов. Что мы в дерьме – и сами знаем. Глаза он нам открыл, понимаешь. Ты говори, что делать.
– Систему не удержать, хоть ты тресни, – мрачно сказал Небогатов, – можно только попытаться защитить Новый Город. Хотя... Кого вы боитесь?
– В каком смысле? – сухо спросил Решетников.
– Ну, хорошо, спрошу по-другому: кто может напасть на вас? Пираты? Какое-либо государство? Кто?
– Ну-у... – Зазнобин переглянулся с Одинцовым, – скорее, пираты. Вряд ли какое-то государство пойдет на прямую агрессию.
– А-а... а я было подумал... ну, ладно. А если не пираты и не государство? Если какая-то частная компания? Скажем, ресурсы системы настолько велики, что обладание даст фантастическую выгоду. Или расположение системы настолько удобно... ну, не знаю для чего... по каким-то своим соображениям. И вот корпорация, не стесненная в капиталах, исчерпав легальные средства, прибегает к насилию. Сделать это несложно – достаточно блокировать вас, заглушить передачи, и можно делать все, что заблагорассудится.
– Это будет неприкрытая агрессия, – сказал Решетников.
– Правильно, ну и что? Вы покинули Российскую империю, вы – сами по себе. Даже если государь даст приказ разобраться с агрессором, будет уже поздно. А средства, которые может использовать корпорация, весьма велики: от боевых кораблей, нанятых на стороне, иначе говоря – пиратов, но оснащенных самым современным оружием, до пиар-кампании в средствах массовой информации, проведенной после захвата системы. Общественным мнением несложно манипулировать, и многое зависит от того, кто раньше начнет. У них будет фора. Даже если начнется международный суд, дело это затянется, да и вам будет уже все равно.
Небогатов откашлялся, встал, подошел к бару и, выбрав виски, налил себе полстакана. Зазнобин выразительно посмотрел на него, но Кирилл Владимирович не обратил на него внимания.
– Итак, я повторяю вопрос: с какой стороны вы ждете нападения?
