рассыпанные щедрой рукой монеты различной стоимости.
Привычным движением Анна поднялась с кресла. Но едва ноги ее коснулись пола, а руки — подлокотников, как она взлетела к потолку и, слегка ткнувшись в него головой, повисла в воздухе, размахивая руками в поисках опоры. Придя в себя от неожиданности, девушка поняла, что утратила тяжесть. Все предметы — стол, кресла, различные тюбики на полке, ваза с фруктами — все это неподвижно стояло и лежало на своих местах, а только она, как пушинка, висела под потолком. Но почему же тогда ее отец спокойно спит в кресле? Ведь по законам невесомости и он должен был подобно ей парить сейчас в воздухе.
Она окликнула его.
— Папа! Папа!
Скрибин поднял голову, протер глаза и удивленно проговорил:
— Я, кажется, уснул! Странно. Но выспался я на славу.
Заметив Анну, которая парила в воздухе, словно птица, он вскочил.
— Что с тобой? Где мы?
Анна ожидала, что отец, как и она, подлетит к потолку, но он не отделился от пола. Она смотрела на него озадаченная. Отец протянул ей руку, и она легко и плавно «приземлилась». Анна заметила на его ногах сандалии с необычно толстыми подметками, отливавшими свинцовым блеском. Такие же сандалии стояли и возле ее кресла. Анна догадалась, в чем дело, и попросила:
— Дай мне сандалии!
Скрибин нагнулся. Сандалии были тяжелые, инженер с усилием оторвал их от пола, но чем выше он поднимал их, тем легче они становились. Когда же он опустил их перед Анной, они снова потяжелели.
Сунув ноги в сандалии и надежно ступив на пол, девушка сказала:
— Мы летим, папа! Посмотри в иллюминатор!
— Да-а, — протянул Скрибин. — Они усыпили нас и посадили в ракетоплан!
Он подошел к двери и принялся колотить по ней кулаками, но обивка поглощала звук.
— Что нам делать теперь? — спросила Анна.
— Посмотрим. Только ты не волнуйся!
Рядом с иллюминатором Скрибин заметил белую кнопку. Он нажал ее, и над дверью вспыхнула зеленая лампочка. Мужской голос спросил:
— Что вам угодно?
— Кто здесь главный? Пусть явится немедленно! Немедленно! — потребовал Скрибин.
Голос ответил:
— Сию минуту!
Зеленая лампа погасла. Анна, не отрываясь, смотрела в иллюминатор. Где-то внизу выплывал огромный серовато-зеленый диск величиной с арену большого цирка.
Его обрамлял голубоватый ореол, по краям которого краски сгущались, темнели, постепенно сливаясь с черным небом.
— Смотри, папа, Земля!
Скрибин мельком взглянул в иллюминатор. Он уже видел Землю с Жемчужной звезды, из ракет, которые доставляли его на Луну. Он снова с удовольствием полюбовался бы этим волшебным зрелищем, но теперь мысли его были заняты другим. Охваченный возмущением, он расхаживал в своих сандалиях взад- вперед по тесной кабине.
Анна же, прильнув к иллюминатору, казалось, забыла, в каком положении они оказались, и, не отрываясь, любовалась открывшимся перед ней видом. Земля удалялась, с каждой минутой становилась меньше, словно утопала в бесконечности. Освещенные солнечными лучами белые пушистые облака сияли так, что на них больно было смотреть. Большую часть сверкающего земного диска занимали огромные зеленые пространства. Это были моря и океаны. Анна различала и континенты. Ломаная линия берегов выступала довольно четко. Вот Пиренеи, Франция, над ней два острова — Англия и Ирландия... А вот сапог Италии. Рядом с ним Балканский полуостров, пересекая Средиземное море, силится дотянуться до желто- синего берега Африки. Что-то дрогнуло в груди Анны.
Там, на этом полуострове, была ее родина — Болгария.
Там возвышались Родопы, Рила, Пирин, Стара-Планина, среди которых раскинулись долины, подобные цветущим садам.
Анна посмотрела направо, азиатский континент едва можно было различить. Слева вырисовывался восточный берег Северной и Южной Америки. На севере блестела серебристая шапка — полюс. Но особенно красив был голубоватый свет, разливавшийся над Землей, разнообразный по своим оттенкам и интенсивности. Это была атмосфера. Вокруг нее царил мрак с россыпью звезд, различных по величине и яркости. А далеко позади Земли на черном фоне появилось золотистое пятно. Возникая из ничего, оно быстро увеличивалось, приобретая вид полукруга.
— Папа, смотри, Луна! — воскликнула Анна.
Она забыла об обстоятельствах, которые привели их сюда. Ее лицо, голос — все ее существо выражали радость.
Но это настроение исчезло, как только она заметила, что дверь открылась. В кабину вошел молодой еще человек с бледным лицом, на котором особенно выделялись своим лихорадочным блеском глаза. Он был в белых льняных брюках, белой рубашке и сандалиях. Вошедший казался смущенным. Его взгляд реял в пространстве над головами Скрибина и Анны.
— Я вас как будто бы знаю... — проговорила Анна. — Да, я вас видела где-то...
Скрибин мрачно прервал ее:
— Это мнимый шофер! Соучастник так называемого инженера! Не так ли?
Браун покраснел. Он не знал, что делать с руками, — сначала сунул их в карманы брюк, потом быстро вынул и стал поправлять воротничок рубашки. Затем тихо сказал:
— Мое имя Браун, я музыкант. То, что тогда произошло, было против моей воли.
— Вот как! — иронично усмехнулся Скрибин.
— Поверьте мне! — с жаром продолжал Браун, и Анна почувствовала, что он не лжет. — Меня заставили... поверьте мне! Я очень сочувствую вам, но что я мог сделать! Теперь поздно... и я не в состоянии искупить свою вину... Постараюсь хоть создать вам удобства.
Сожалел он о своем поступке или просто прикидывался? Скрибин решил проверить это. Он спросил:
— Что вы сделали с моим шофером?
Глаза Брауна расширились, руки его задрожали, он тяжело задышал. Его всего трясло.
— Разве мистер Вега не сказал вам?
— Нет!
— Но вы же читали газеты...
— Не все! — ответил Скрибин, он догадывался, почему этот человек тянет с ответом. — Где мой шофер?
— Но только не выдавайте меня мистеру Веге... Это жестокий человек. Он приказал тогда... чтобы замести следы...
— Говорите яснее!
Браун глотнул воздух и тихо проговорил:
— Шофер утонул... вместе с автомобилем...
— Убит?!
Браун молча опустил голову. Скрибин был потрясен.
Анна, прижавшись лицом к его плечу, тихо всхлипывала.
— Ани, не плачь, это не поможет! — горестно промолвил Скрибин, потом гневно посмотрел на Брауна и добавил: — Вы для меня такой же бандит и проходимец, как и ваш главарь.
— У вас есть все основания презирать нас. Мне нет оправдания, — ответил Браун. — Но если бы вы знали... если бы только знали!
