– Можно посмотреть новости, – сказал я.
– К сожалению, новости тебе смотреть пока не разрешено, – сказала Виола.
– Интересно, как я могу адаптироваться к вашему обществу, если я ничего о нем не знаю и даже новости посмотреть не разрешают.
– Не я составляла программу адаптации.
– Знаю, что не ты. Но все равно это странно. У меня начинает складываться впечатление, что меня никогда отсюда не выпустят.
– Ты все узнаешь в свое время. – Виола не очень любила говорить на эти темы. Очевидно, срабатывали наложенные на нее ограничения.
– Мне лишь бы узнать, когда это время наступит, – сказал я. – У вас тут хоть Интернет есть?
– Интернет?
– Всемирная компьютерная сеть, – объяснил я, глядя на ее удивленное лицо. – Информационная паутина. Виртуальная реальность.
Это точно будущее? В двадцать первом веке для некоторой части населения жизнь без Интернета была немыслимой. Что же произошло с потомками, если они и слова этого не знают?
– Инфосеть у нас есть, – сказала Виола, развеяв мои сомнения. – Но на нее распространяются те же ограничения, что и на новостные каналы.
Любопытно. Выходит, телевидение, или что тут у них вместо него, так и не срослось с компьютерными сетями. Странно, в свое время мне казалось, что это абсолютно естественный процесс, который завершится не позднее середины двадцать первого века.
И я уже не в первый раз задумался об «отсталости» технологий будущего. Как человек, переместившийся на две с половиной тысячи лет вперед, я мог ожидать гораздо большего в области развития технологий.
Даже в бытовой сфере.
А мои апартаменты в здании одной из самых могущественных спецслужб Демократического Альянса принципиально ничем не отличались от «умных домов», которые обладающие достаточными средствами люди могли позволить себе и в двадцать первом веке.
Я подошел к окну.
Судя по открывающемуся из него виду, мои апартаменты находились этаже этак на четырехсотом, если не выше. До облаков было рукой подать.
В некотором отдалении виднелись шпили еще нескольких высотных зданий. Периодически между ними пролетали каплевидной формы летательные аппараты, но ни один из них ни разу не приблизился на расстояние, с которого его можно было бы нормально рассмотреть.
Внизу… Очевидно, этот самый низ был слишком далеко, так как толком ничего разглядеть мне там не удавалось. Серая поверхность и люди, если это, конечно, были люди, напоминающие даже не муравьев, а пиксели на мониторе с высоким разрешением.
Подавляющая часть зданий была гораздо ниже того, в котором я находился. Их крыши были усыпаны антеннами или какими-то хреновинами, очень на антенны похожими. Моего словарного запаса явно не хватало, чтобы называть все футуристические хреновины своими именами. И потомки не слишком торопились мой словарный запас пополнить.
Судя по тому, с какой стороны всходило солнце, мои окна были ориентированы на восток.
Впрочем, солнце мне доводилось видеть не так уж часто. Небо было серым, плотно затянутым облаками, и восходы не баловали меня своим видом чаще чем раз в неделю. А то и в полторы недели.
Интересно, как у потомков дела с экологией обстоят?
– Просто здорово, – сказал я. – Впервые у меня выдалось свободное время, только я не знаю, чем его можно заполнить. Потому что мне у вас ничего нельзя. Хоть бы учебник по истории почитать дали…
Услышав за спиной шуршание одежд, я обернулся.
Виола стояла передо мной абсолютно голая, набирая какую-то комбинацию на своем браслете- коммуникаторе.
– Точно, кролик, – пробормотал я. – Раз нет опытов, которые над ним можно поставить, остается только одно.
– Разве ты этого не хочешь? – спросила Виола.
– Хочу, – сказал я, прислушавшись к своим ощущениям.
Кровать послушно выползла из своего места в полу…
ГЛАВА 3
На следующий день после обещания серьезно поговорить Сол опять сам принес мне завтрак и терпеливо подпирал спиной стенку, ожидая, пока я с этим завтраком покончу.
Когда я отправил в рот последнюю ложку каши, запив ее последним глотком безвкусного сока, Сол распахнул дверь и велел мне следовать за ним.
Наше не слишком длинное путешествие по безлюдному серому коридору закончилось в помещении, которое я решил обозвать рабочим кабинетом Сола. Поскольку до сих пор я видел только свою камеру и лабораторию, в которой надо мной всячески издевались, это показалось мне приятным разнообразием.
В помещении имели место два кресла и письменный стол с вмонтированной в столешницу клавиатурой. Роль монитора выполняла одна из стен кабинета.
Другой мебели в наличии не имелось, окно также отсутствовало.
Не знаю, как живут потомки, но работать они явно привыкли в спартанских условиях.
Вопреки моим ожиданиям – аскетизм во всем – кресло оказалось довольно комфортным, хотя и не принимало форму тела. Сол положил руки на стол и вперил в меня свой тусклый взор. Если бы он еще предложил мне закурить, происходящее напомнило бы мне сцену допроса преступника в каком-нибудь малобюджетном российском криминальном сериале.
Но потомки не курят. Наверное, они еще и не пьют, не употребляют наркотики, не едят мясо и отправляются на тот свет совершенно здоровыми.
– Нам удалось установить, что ты, скорее всего, являешься тем человеком, за которого себя выдаешь, – сказал Сол.
– Скорее всего? – изумился я. – Неужели недели допросов вам для этого мало?
– Поскольку мы не в состоянии отсканировать твою память, наверняка утверждать мы ничего не можем, – вздохнул Сол. – Впрочем, мы давали тебе старые препараты, которые применялись до того, как был открыт метод ментоскопирования. Так называемую сыворотку правды. И, скорее всего, – он снова сделал акцент на словосочетании «скорее всего», – ты не врешь.
– Я-то знаю, что я не вру, – сказал я. – Как я могу вас в этом убедить?
– Никак, – сказал Сол. – Меня зовут Сол Визерс, я – полковник Службы Безопасности Альянса, я и привык никому и ничему не доверять на сто процентов.
– Разумная политика, – одобрил я. – И насколько же ты готов поверить мне? В тех же процентах?
– Процентов на девяносто пять, – сказал Сол. – А это наивысшая степень доверия, которой я могу удостоить любое живое существо. То, что ты рассказываешь под воздействием суперскополамина, не слишком отличается от того, что ты рассказываешь в здравом уме. А в твердости твоей памяти я уж точно не сомневаюсь.
– Хорошо, что мы сошлись хотя бы на этом.
– Мы вытащили тебя из прошлого из-за некоторых особенностей твоей памяти, – сказал Сол. – К сожалению, из-за этих же особенностей мы теперь с трудом представляем, что нам с тобой делать дальше. Когда все эксперименты, связанные с тобой, закончатся, то, вне зависимости от результата, мы не сможем вернуть тебя обратно в твое время.
– Это я понимаю, – сказал я.
– К сожалению, мы не можем и оставить тебя здесь, предоставив определенную степень свободы, – сказал Сол. – Темпоральный проект, в деятельность которого ты поневоле оказался вовлечен, является
