Но тут в дело вступал фактор, который инструктора Андрея Петровича не могли предусмотреть и к чему не могли подготовить парней. Собственно, бойцов готовили к силовым акциям против таких же подготовленных, как и они. И к такому единоборству они были готовы. К единоборству. В крайнем случае, к борьбе с двумя-тремя противниками. Может быть, даже с десятком.
Тот же Анатолий на тренировках успешно работал и с пятью противниками.
Крысы драться не умели. Они не знали ни одного приема в прямом смысле этого слова. Но у них был метод борьбы, который помог им выходить победителями из многих схваток за время существования Норы. Когда иного выхода не было, когда просто уйти не получалось, у Крыс срабатывал, как запал, рефлекс – все скопом на противника.
Славик замахнуться успел.
Анатолия снесли массой, опрокинули и прижали к земле.
– Твою мать! – успел простонать Славик, когда кто-то вывернул его руку и отобрал оружие.
Пацаны Гири были просто окружены, в их плечи, руки и одежду вцепились десятки рук. Длинного кто-то схватил за волосы и резко рванул вниз.
Длинный взвыл.
– Суки, – с кровью выплюнул Анатолий, за что был наказан еще одним ударом в лицо.
И тишина.
Михаил внятно сказал:
– Я больше не хочу.
– Хорошо, Миша, – прошептала Ирина, погладив его по щеке. – Хорошо.
– Я не хочу. И больше не могу. Честное слово. Я больше не могу. Я выгорел. Вы ж знаете, что я этого не хочу делать. Вы же знаете.
– Мы знаем, Миша, – тихо сказала Ирина.
– Мы знаем, – отчего-то повторили Крысы.
– Что с ними делать? – спросил Петрович вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Гоните вы их отсюда, – бросила, не отводя взгляда от Михаила, Ирина. – Пусть идут.
– Точно, мы пойдем, – сказал Длинный. – Мы, в натуре, пойдем. Чего нам здесь делать? Мы без базара пойдем, нам проблемы не нужны…
Анатолий скрипнул зубами и промолчал.
– Идите, – сказал Старый, – а мы останемся.
– Вот и лады, – Длинный, почувствовав, что его отпустили, покрутил головой, разминая шею, и постарался отойти подальше от Крыс.
– Лады, – неопределенным тоном произнес Анатолий, когда и его отпустили.
Михаил застонал, беззащитно, по-детски.
– Я схожу за «скорой», – спохватился отец Варфоломей.
– Попробуйте, – сказал Доктор.
Михаил застонал снова.
Все обернулись к нему, мгновенно забыв об Анатолии и Славике.
– Суки, – громко сказал Анатолий, и что-то металлически лязгнуло.
– Доигрались, – сказал Славик и тоже передернул затвор пистолета.
– Вот такие дела, – Анатолий поднял пистолет, прицелился и нажал на спуск.
Грохнул выстрел, и пуля, ударив в плечо Старого, отбросила его прочь. Еще два выстрела, и упали еще двое. Анатолий не убивал, хотя очень хотел этого. Плечо, нога и еще одна нога.
– Обрадовались, суки? – спросил Славик и прицелился в лицо какого-то мужика неопределенного возраста.
Мужик попятился, споткнулся обо что-то и упал бы навзничь, если бы его не подхватил кто-то из толпы.
– Смелые, значит? – процедил Славик. – Смелые и сильные?
– Не нужно, – простонал Михаил.
– Да заткните вы ему хлебало! – приказал Анатолий, взмахнув пистолетом.
Ему совершенно не нравилась ситуация. Если бы в процессе обучения у него напрочь не отбили способность пугаться, то можно было бы подумать, что он боится. Воздух в овраге вибрировал. Было слышно, как гудит воздух, словно высоковольтные провода. И даже раненные Крысы не кричали.
Вцепившись в раны, они, не отрываясь смотрели на Анатолия и Славика. Длинный с приятелями, у которых оружие отобрали еще в клубе, начали пятится, словно под давлением взглядов Крыс, полных ненависти.
– Не нужно, – снова повторил Михаил.
– Да кто это у вас? – спросил Анатолий, пытаясь рассмотреть лежащего.
