Посол закрыл глаза. Он заткнул бы уши, если б мог. В пустой, разгромленной церкви слова из еретической книги звучали с особым смыслом, словно каждый звук призывал поверить... поверить в то, про что тысячи лет назад говорил пустынный разбойник. Не Бог, но бог. Бог и демон.
Это соблазн, подумал посол. Заставил себя подумать. Искушение. Ему дали элексир бессмертия... Теперь наступает расплата. Он вступил в сговор с Врагом рода человеческого... Надеялся, что это ему сойдет с рук.
– Не дергайся, дядя, – засмеялся вдруг Пес. – Не нужно. Я не знаю, что именно ты подумал, когда прочитал эту книгу. Но в ней – правда. Эти двое – бог и демон – были на самом деле. Одного звали Бродяга. Другого – Бес. Один и вправду был богом. Старым богом, из того мира, в котором богов было много, и никто не знал об Истинном Боге. А вот Бес... Это просто имя. На самом деле, он был человеком, получившим бессмертие... Вот таким, как мы с тобой. Бог, лишившийся своей Силы, и человек, мечтавший стать богом. Как ты... Посол дернулся.
– Не нужно, не психуй. Это я понарошку. Я ведь понимаю, что ты не хотел стать богом. Ты только хотел продать душу дьяволу, – Пес оскалил в улыбке зубы. – Так вот... Представь себе, что те двое – Бродяга и Бес, дожили до наших дней. И далее стали наблюдателями за Договором... Тем самым Договором. И стали Ловчим и Хозяином...
Посол помотал головой, словно отгоняя наваждение. – Я хочу знать твое мнение, – лицо Пса приблизилось к лицу посла. – Только твое мнение. Ты не можешь знать правду. Ты можешь предположить. Ответь сразу, не задумываясь. Потом сможешь подумать и ответить еще раз. Посол отвел взгляд. Он не мог больше выносить страшного блеска в глазах Пса.
– Скажи... Хозяин и Ловчий – кто из них бог, а кто человек?
– Вот Хозяин живет в замке уже хрен знает сколько лет, – сказал Длинный. – И не собирается ни стареть, ни умирать. А батя мой сказал, что этот ваш Ловчий приезжал в замок, когда он, мой батя, то есть, еще не женился. Не пацаном приезжал. И кто они после этого получаются?
– И кто мы с тобой после этого? – спросил Ловчий.
Он был пьян. Пьян до такого состояния, что заплетался язык, и зрачки все время норовили либо расползтись в стороны, либо скатиться к переносице.
Хозяин знал, как трудно Ловчему напиться, и оценил приложенные усилия.
– Мы с тобой кто? Суки последние... Уроды... И что с того, что мы хотели как лучше? Что, твою мать, с того? – Ловчий облизал губы, сплюнул на пол.
Хозяин тяжело вздохнул, подбросил дров в камин и сел в свое кресло. Он оставил Ловчего одного почти на сутки. Теперь придется терпеть последствия этого.
– Мы хо-хотели как лучше... И ведь все получилось сначала... Вспомни, блин... Только вспомни... Когда небесный купол был разрушен и люди впервые за две тысячи лет увидели настоящее небо... Помнишь? Что творилось! А тут еще в Вечном городе объявили, что катастрофа отменяется, что город не погибнет вместе со всеми своими жителями... Даже боги, так их и перетак, поняли, что Разрушителя нет и можно теперь не трястись от ужаса, – Ловчий хлопнул в ладоши. – Бац – и мир счастлив. Весел. Красив, как невеста перед брачной ночью. Живи и радуйся...
Ловчий взял со стола серебряный графин, подержал его над своим кубком, убедился, что графин пуст, и запустил его в стену. Графин со смятым боком упал на ковер. – И что? Что? – выкрикнул Ловчий. – Они это оценили? Они все – люди. Смертные. Они до сих пор уверены, что есть небесная твердь, в которой можно проковырять дырку и сунуть в эту дырку голову. А когда боги отказались от своих аватар... ипостасей и воплощений? Кто из людей это заметил? Кто обратил внимание, на какие жертвы пошли все бессмертные? А теперь... Теперь... Боги ушли за океан. Остались только человек и бог, которые решили удовлетворить свое любопытство... За чей, кстати, счет? За счет Громовержца, который стал морским чудовищем? За счет свихнувшегося Певца? За счет Воина, который сходит с ума и убивает каждый день десятки ни в чем не повинных дикарей? За счет тех людей, которые умирают во славу Господа, которого, кажется, придумали мы? Мы с тобой.
Хозяин молчал. Понятно любому, что Ловчему сейчас бессмысленно возражать. И соглашаться, между прочим, тоже совершенно бессмысленно. Даже наличие слушателя Ловчему не мешает и не помогает.
– А если нас сейчас спросят – что? Что вы нашли за эти бесконечные годы? Ради чего пролито столько крови? Да вы сами – сами – стали счастливее хоть на йоту? Вы приблизились к Ответу хоть на шаг?.. На крошечный, на муравьиный шаг. Приблизились? Что мы ответим? Ни хрена? – Ловчий начал писать пальцем в воздухе перед собой. – Ни хрена! Большими буквами. НИ ХРЕНА! Извините нас, люди добрые! Ничегошеньки у нас не получилось. Бог молчит. Молчит боженька так, будто и нет его на свете... Или нет? Вправду нет его? Может, это мы с тобой напороли чуши столько, что смогли расхлебать ее только через двенадцать столетий?
Ловчий снова стал писать перед собой в воздухе пальцем.
Хозяин присмотрелся.
– Иероглифами пишешь? – спросил Хозяин.
– Чего?
– Я говорю, иероглифами пишешь? Я не могу разобрать...
– Разобрать он не может, скотина, – Ловчий снова сплюнул. – А то что только здесь, вокруг Средиземного моря, творится вся эта кровавая фигня. А там... На востоке, куда мы с тобой не добираемся, там все нормально... Нет, режут друг друга по-всякому, но по-человечески, не обвиняя друг друга в ереси... Или почти не обвиняя. А вот наши с тобой любимые христиане... или мусульмане...
Ловчий понизил голос и прижал палец к губам.
