стульями.
– Не стрелять, – крикнул в микрофон Агеев, и выстрелы смолкли.
– Всем молчать!
Все замерли.
– Меня все слышат? – спросил Агеев. – Все меня слышат?
– Повар и официантки на кухне, – внезапно спокойно сказала Наташка, – всего трое.
– Бес!
– Понял, – сказал Бес и толкнул дверь на кухню.
– Всем сесть за столики, – снова в микрофон приказал Агеев и тут вспомнил, что за спиной у него остались лабухи.
Агеев обернулся к ним и взмахнул пистолетом:
– Вам что, особое приглашение?
Снегурочка, солистка группы и один из музыкантов торопливо бросились к свободному столику, а второй музыкант замешкался, опрокинул стойку микрофона, споткнулся и упал на колено.
– Сука, – сказал Агеев и выстрелил ему в голову.
Тело отлетело в сторону и замерло. Из-под головы быстро стала натекать лужа крови.
– То, что я говорю… – начал Агеев, но тут на кухне ударил автомат. Потом еще раз, коротко, потом закричала женщина, и снова ударил автомат.
Агеев помолчал, потом из кухонной двери вышел Бес, перезаряжая оружие.
– Все в ажуре, – сказал он.
– Так вот, – Агеев снова поднес микрофон ко рту, – то, что я говорю, должно выполняться немедленно. Иначе…
Агеев красноречиво посмотрел в сторону убитого музыканта.
– Всем понятно? Тогда сейчас все очень медленно встанут с пола и сядут за столики. Медленно и аккуратно.
Кто-то в зале всхлипнул, Агеев посмотрел в ту сторону, и люди там отшатнулись в стороны. Вот так, подумал Агеев, только так. Знать свое место. Знать свое место.
Люди копошились, рассаживаясь на стулья, они старательно отводили взгляды от убитых и от Агеева. Молчат. Молчат и делают то, что им приказал Агеев.
Наташка втащила в зал сумки с оружием и патронами, Стрелок вышел из зала.
Все идет как нужно. Теперь Стрелок постоит на атасе, пока они займутся… Чем они займутся?
С Крутым они обсуждали все только до этого момента. Агеев поискал глазами Палача. Сидит за столиком с таким видом, словно его это не касается.
Как он там говорил? Поразвлечься с клиентами.
– Будем знакомиться, – сказал Агеев, – меня зовут Андрей Агеев, еще называют Солдатом. Может, слышали?
Наблюдатель.
Красавчик. В позу стал. Памятник себе воздвиг нерукотворный? Глазки-то как горят, да и весь просто светится самодовольством. Вот оно счастье – пристрелить ближнего своего и возрадоваться.
Мальчик девятнадцати лет отроду, уроду. Теперь он представляется и как всматривается в лица людей! Хочет убедиться в том, что испугал?
Гаврилин покосился на Палача. Спокоен. Только вот желваки на лице. Что-то воспитанники не так сделали? Тренер волнуется.
Тошнит. Опять эта смесь запахов сгоревшего пороха и крови. И человеческого страха.
– Вам обещали праздник, вы даже за это деньги заплатили, мы его для вас устроим, – он и микрофон держит, оттопырив мизинчик, сука.
– Можно нам музычку включить, легенькую? – Агеев обернулся к уцелевшему музыканту.
Тот сразу вскочил со стула и метнулся к пульту.
– Осторожно, споткнетесь, – сказал Агеев, и музыкант побледнел.
Гаврилин краем глаза заметил, как сжались в кулаки руки Палача, лежавшие на столе. Словно почувствовав этот взгляд, Палач убрал руки под стол.
– Нравится? – еле слышно спросил Гаврилин.
Палач не ответил.
– Твоя режиссура?
– Я же сказал, это экспромт. Это их вечер. Это они сами решают, что делать.
– Ну, ты, как режиссер, доволен?
– А ты, как Наблюдатель? Это же не я все придумал. Ты же очень давно знал, что должно произойти