«Жальгирис» повторно стал чемпионом… Но я же не думала, что они до такой степени пьяные! В общем, я зачем-то согласилась с ними ехать, тем более что Валера Зиновьев обещал на отцовской «Волге» всех свозить, он тоже непьющий по здоровью. Вот я и подумала: с Валерой не страшно. Если что, он защитит. В общем, приехали мы сюда, машину оставили. Алла достала из пакета бутылку «Арарата», мы ее начали пить. Мужчины развели костер, было так тепло! Говорили про всякое – Алка начала всякую чушь нести про то, что хочет выйти замуж за гениального шахматиста вроде Каспарова, Боба Гусятин принялся всех наших коллег по очереди изображать… Он вообще пародист прирожденный, хоть в «Вокруг смеха» выступай! В общем, было симпатично, но тут, уже почти час ночи было, мне захотелось в туалет. Я пошла… Старалась подальше уйти, стеснялась, что меня от костра увидят. А потом, когда решила вернуться, – тут широко посаженные карие глаза девушки наполнились неподдельными слезами, – я поняла, что заблудилась. На часах было как раз один час ночи двадцать минут…
Пока Лидочка Ротова тарахтела свою бесконечную тарахтелку, мне все больше делалось не по себе.
Первым, что меня насторожило, была «первомайская демонстрация». Сколько лет мы не празднуем Первое мая? Правильно. Тридцать с чем-то.
Вторым был «Жальгирис» – баскетбольная (или хоккейная?) команда времен молодости моих родителей.
Наконец, третий звоночек раздался в районе «гениального шахматиста вроде Каспарова».
А когда Лидочка добралась до «одного часа двадцати минут» я… в общем, я… совершенно потерял контроль над своим страхом и разрядил в любительницу ночных прогулок по лесу полный магазин, тридцать патронов.
При этом я кричал что-то вроде «Вот тебе, сука!». А может и не кричал, это ж дело такое.
Однако вместо того, чтобы, будучи прошитой десятком хищных пуль, завалиться в смертельных корчах на спину, вместо того, чтобы орать благим матом, во все стороны фонтанируя кровью или хотя бы что- нибудь еще в таком же духе изобразить, Лидочка лишь заслонилась рукой, словно мои пули были чем-то вроде ветерка, несущего пыль ей в глаза, и этаким визгливо-обиженным тоном стервы-самоучки спросила:
– Что вы делаете, мужчина?
И вот тут я по-настоящему испугался. И по-настоящему охренел.
Потому что ни одна пуля не достигла цели. Я тридцать раз промахнулся в идеальной ситуации, в которой промахнуться было невозможно. Словно бы Лидочку окружало неведомое защитное поле мощности неописуемой.
Чтобы полностью оценить мое охренение, надо понимать, что среди нашего брата-сталкера циркулируют сотни легенд и быличек об опасных тварях Зоны, о тварях-имита–торах. Эти мутанты прикидываются ранеными людьми, умело подражают звукам человеческой речи, а некоторые не просто подражают, но и обладают достаточным интеллектом, чтобы вести подобие связного общения.
Есть, например, легенды об изломе. Излом – это редкий мутант с длиннющей хватательной рукой, которая имеет несколько «лишних» суставов, как лапа паука. И вот он, пряча до времени эту свою руку в складках одежды, превосходно притворяется неопытным сталкером и просит помощи. А потом – вжик! – и в один взмах своей боевой конечности отрывает тебе голову.
Или вспомнить наводящие жуть рассказы о контролерах, которые, забавляясь, внушают встречному обманные зрительные образы… Ну, к примеру, что перед ним стоит его горячо любимая девушка или не менее горячо любимая мама.
Или вот был один сталкер по прозвищу Шашлык – очень мясо любил, всякие там кебабы, – так ему контролер внушил, что перед ним – чебуречная. И отправился Шашлык прямехонько в жарку, которая на месте «чебуречной» расположилась… Точнее, отправился бы, не будь с ним опытного Ватсона.
В общем, если кто не понял, объясняю: так называемая Лидочка Ротова, якобы лаборантка, представляющая собой ходячий советский журнал середины восьмидесятых годов прошлого века, больше всего смахивала на неизвестного разумного мутанта, который этим самым журналом обчитался. А что? С Радара или из подвалов самой ЧАЭС мои знакомые несколько раз всякие там «Огоньки» и «Здоровья» приносили…
Однако любого мутанта тридцать пуль из «калаша» поразили бы. Пусть не насмерть. Но стервозненько вопрошать «Что вы делаете, мужчина?» он бы, мутант паскудный, уже не стал. А орал бы он благим матом, ага.
Лидочка же Ротова была жива и невредима. Феномен!
Тут я понял, что в любом случае надо что-то решать. Пусть передо мной не мутант, а, скажем так, аномалия, но стоять столбом и смотреть на
– Какое, вы думаете, сегодня число? – поинтересовался я, убирая со лба мокрые от пота волосы.
– Двадцать пятое… нет, двадцать шестое апреля. А что?
– На моем календаре – пятнадцатое сентября, Лида, – отчетливо проговаривая каждый слог, отчеканил я. Я очень старался, чтобы мой голос не дрожал.
Едва я успел успокоиться, как меня вновь пробило на псих. И я высадил в нее еще один магазин. На этот раз я никаких гнусностей не кричал. Подошел к процессу со всем сталкерским хладнокровием.
Глава 2. Вдвоем через Касьяновы топи
Умноженный эхом грохот стих. Да-да, эхом – там, оказывается, было сочное, смачное эхо; Зона – она такая, брат.
Позади девушки с противным скрипом рухнула наземь подкошенная пулями тощая сосенка. Из дубовой колоды – нашего импровизированного стола – пули вырвали огромный кусок трухлявой древесины. Можно сказать, отломали ножку…
А вот девушка в песочного цвета водолазке была по-прежнему невредима.
И испуганной совершенно не выглядела. Сказать по правде, она и бровью не повела. Точнее, только бровью она и повела. Этак обиженно. Будто я ее снова сукой назвал. Она прикусила губку и, широко раздувая ноздри, уселась на «лавку» снова, скрестив руки на груди. Отвернулась.
Я опустил ствол. Это были шах и мат.
В смысле ваш Комбат, то есть я, понятия не имел, что делать дальше.
Патроны на дороге не валяются. За них, между прочим, деньги платить надо.
Патронов на Лидочку Ротову ушло много. Толку – ноль. Не то чтобы я скупердяй, но…
В какой-то момент мне показалось, что лучшее решение проблемы по имени «лаборантка Ротова» – граната объемного взрыва «Wiper». Но потом бережливость все же взяла верх. Точнее, даже не бережливость, а добрые чувства к нашей Поляне. Ведь я понимал: если наваждение не берут пули, скорее всего не возьмет его и эта мощнейшая граната. А вот нашему излюбленному привальному месту в центре Касьяновых топей можно будет сказать «ауфвидерзеен».
– Ну а год? Какой, по-вашему, сейчас год? – спросил я, опуская свой «калаш».
– Тысяча девятьсот восемьдесят шестой! – язвительно провозгласила девушка, глядя на меня, как на конченого идиота.
И тут на меня снизошло озарение.
Клиническая картина наконец прояснилась.
– Скажите, Лидочка… А что вы сделали, когда поняли, что в лесу заблудились? Что потеряли костер своих товарищей? – спросил я как ни в чем не бывало.
«Ничего себе светский разговорчик… после двух магазинов из «калашникова»!» – ухмыльнулся я про себя. Мысленно я уже пересказывал всю эту пиэсу бармену Любомиру и прочим завсегдатаям «Лейки».
Лидочка тем временем отвечала:
– Тогда я начала искать выход из леса. Кричала. Звала. Пыталась дорогу назад отыскать. Слава богу, хоть туфли у меня на низком каблуке, – девушка взглядом указала мне на свои балетки, – не то бы ноги себе переломала… А ведь вчера с утра думала по случаю дня рождения Алешеньки на высоком каблуке надеть,
