– Здравствуй, Хорт. Где голова самозваного гнорра?
– Гнорр жив и, полагаю, будет жить еще долго. – В словах Хорта Лагха услышал странные нотки, которых раньше в голосе «Золотой Ручки» не было.
– Жив? А ты помнишь, князь, что я писал тебе о его жизни? Жизнь самозваного гнорра – смерть Овель.
– Чтобы умертвить Овель, надо владеть ею. Докажи свою власть над ней, Лагха, и мы будем говорить еще. Иначе ты покойник. – Глаза князя зловеще блеснули в прорезях полумаски.
«И все-таки он ведет себя слишком глупо. Подошел очень близко, чересчур близко, так ведь я могу убить его в любое мгновение», – подумал Лагха.
В то же время гнорр удрученно подметил, что на крыше Дома Скорняков, на крыше, прекрасно просматривающейся с его места и свободной от лучников князя, не видно ни Овель, ни Онни, ни прочих его людей. Это значит, что Эгин не доставил послания. Это значит, что никакой подлинной власти над князем он, Лагха, не имеет. Что же, придется использовать власть поддельную.
Лагха чуть тряхнул своим непростым, очень непростым наручем, и подвески на нем вновь разразились мелодичным звоном, под аккомпанемент которого прозвучали слова, призванные раздавить в ничто волю Хорта окс Тамая.
– Плохо говорить, князь, когда вместо подарков друг другу мы держим в руках пустоту, а за нашими спинами – тысячи взведенных луков. Мы не можем стоять здесь вечно, князь. Разреши моим людям сойти на пристань, князь, разреши им пройти об руку с твоими гвардейцами к Своду Равновесия, разреши мне проследовать туда же об руку с тобой, и мы возьмем жизнь самозваного гнорра и Овель исс Тамай…
Лагха Коалара говорил и говорил, подвески все звенели в такт плавным покачиваниям его руки. На спине гнорра начал проступать медузистый пот, а в глазах князя, к его неприятному изумлению, стояла та же зловещая, морочливая стена, что и прежде. Сиятельный князь был глух к колдовскому звону, глух к медоточивым речам опытнейшего совратителя душ человеческих.
В это время гнорр заметил, что в свите князя, напряженно следившей за переговорами, произошло некоторое замешательство. Сквозь нее прошел человек, который быстрыми шагами направлялся прямо к князю.
Оказавшись рядом с ними, незваный гость, пренебрегая говорением Лагхи, сказал:
– Сиятельный князь, вам сообщение от гнорра. Ваша племянница находится в полной безопасности в Своде Равновесия, в доказательство чего гнорр прислал вам вот это.
В протянутой руке человека была прядь каштановых волос. Хорт окс Тамай прикоснулся своей «золотой ручкой» непобедимого игрока в лам к пряди и, конечно же, сразу почувствовал неповторимый След Овель. Чтобы убедиться в правдивости сногсшибательной, ужасной новости, Лагхе Коаларе даже не потребовалось прикасаться к пряди – достало и одного взгляда.
– Что вы скажете на это?
В голосе князя теперь не было ничего, кроме спокойствия, торжества и похотливой хрипотцы. Старик уже мысленно водил Овель нескончаемыми садами запрещенных Уложениями Жезла и Браслета наслаждений.
В этот раз все шло гораздо хуже, чем в предыдущий.
Тело Скорпиона отчего-то перестало быть доступным Эгину. Быть может, оттого, что он стал нервничать гораздо сильней и сосредоточиться так, как того требовал этот странный ритуал, у Эгина, новичка Пестрого Пути, не получалось. Мучительное осознание ответственности за жизнь Овель делало его попытки суматошными, а значит – тщетными.
Купол уже полностью раскрылся. В кабинете гнорра теперь гулял ураганной силы ветер. Ветер развевал волосы и одежды, пронизывал насквозь. Да и вообще – попробуй сосредоточься, когда под твоими ногами – весь многострадальный Пиннарин.
Отчаявшись в очередной раз, Эгин то и дело открывал глаза. Каждая новая неудача заставляла его все больше сомневаться в собственных силах. Чтобы как-то успокоиться, он следил за Норо, который теперь стоял к ним спиной, прильнув к тонким перилам, огораживающим его вскрытый, подобно устрице, кабинет, и следил за событиями, разыгрывающимися в порту.
И хотя Эгину с его кресла не было видно совсем ничего, кроме небес и туч в означенных небесах, он чувствовал, что там, на пристани, все идет как по маслу. Возможно, Лагха уже убит. Он знал своего начальника не первый день и с легкостью определял, доволен он или злится. Норо был доволен.
– Эгин, поторапливайся, – бросил Норо окс Шин через плечо. Невесть каким пятым, шестым или сотым чувством он определил, что Эгин пялится ему в спину, позабыв о Скорпионе.
Раздосадованный своим бессилием, Эгин всерьез подумал о том, что если подскочит сейчас к Норо сзади (ведь ноги его, к счастью, остались несвязанными) и изо всех сил даст гнорру пинка, то тот, возможно, упадет вниз с огромной высоты своего кабинета, словно мешок с отрубями. Но сразу же отказался от этой затеи. В решительные моменты нельзя уповать на мальчишеское везение.
Лагхе хватило самообладания, чтобы не броситься под ноги Сиятельному князю, опрокидывая того на себя сверху (как он уже поступил не так давно с пар-арценцем Опоры Безгласых Тварей во время штурма Хоц-Дзанга) и тем самым оттягивая свою неминуемую гибель под градом стрел или под сапогами морских пехотинцев.
Лагха остался стоять, он даже немного приосанился. Он даже нашел в себе силы улыбнуться.
– Вы спрашиваете, что я скажу на это? – Лагха кивнул на прядь, которую держали пальцы Хорта окс Тамая прямо перед его носом, словно бы демонстрируя некую редчайшую, фантастической красоты вещицу. – А что вы скажете на это, князь?
Если на правой руке гнорра был мужской наруч, то на левой – веер с изящной ручкой в форме изогнутой лебединой шеи.
Веер крепился к запястью шелковым шнурком, завязанным со щегольской небрежностью и выпроставшим наружу свои распушенные концы.
Сиятельный князь чуть отшатнулся, он был испуган резкими движениями гнорра, и его гортань уже была готова проорать роковое «Стреляйте!!!». Но изумление пересилило испуг. В пальцах гнорра теперь была такая же прядь. Прядь волос Овель.
– Не бойтесь, князь, потрогайте.
Хорт окс Тамай несмело коснулся второй, поддельной пряди. Она тоже несла След Овель. Ее – и ничей больше. О Шилол!
– Поэтому меня называют гнорром, князь, – с достоинством заметил Лагха, сердце которого бешено колотилось, но речь была уверенной и неспешной. – Я могу в одно неделимое мгновение времени Изменить шелк, сделав его прядью волос Овель. И тот мерзавец, который засел в Своде Равновесия, назвавшись гнорром, тоже это может. Да и ты сам, пожалуй, смог бы, князь. Ибо для человека, направляющего пути фигур лама, это немногим труднее, чем поставить «башню» из пяти «цветов дурмана» на «повелителе глубин».
Прежде чем Сиятельный князь успел что-либо ответить, офицер, доставивший прядь на пристань, выкрикнул:
– Не верьте ему, князь! Я лично вел дело Овель исс Тамай, и я…
Офицер не договорил, потому что веер, мгновенно растерявший все перья и преобразившийся в стилет, вонзился ему в горло.
Лагха Коалара сорвал свой шлем и отшвырнул его в сторону. Он ожидал смерти в любое мгновение.
– Князь! Ваши люди не должны стрелять! – В голосе Лагхи смешались в удивительное варево предостерегающий выкрик, властный приказ, отчаянная мольба.
Тело офицера упало прямо под ноги Сиятельному князю, но Хорт не видел его. Перед его глазами билось огненными пиявками только одно слово: «Стрелять! Стрелять! Стрелять!»
Сегодня утром новый гнорр дал ему этот шлем, сказав, что он сделает его неуязвимым на переговорах и поможет ему во всем. В этом проклятом шлеме все время гудела голова и чесалась плешь. А теперь шлем приказывал Сиятельному князю отдать самоубийственный приказ. Приказывал волею Норо окс Шина, который находился в двух лигах от них, на вершине раскрывшегося купола Свода Равновесия.
Но что-то в глубине сознания Сиятельного князя все еще противилось этому страшному приказу.
