самим не по зубам».
Все выжидательно смотрели на Лагху. Тот наконец процедил:
– А почему бы вам не поделиться со Сводом Равновесия вашими тайными знаниями о борьбе с шардевкатранами просто так? Это сбережет ваших лучниц, Стражниц и деньги – весьма, замечу, немалые, – которые вы собираетесь уплатить за аренду Медового Берега.
– Потому что мы не имеем никаких гарантий доброй воли Варана, – сказала Куна-им-Гир убийственно спокойным тоном. – Потому что двадцать одни год назад ваш офицер по имени Норгван похитил у нас секрет дагги и человека, знающего образ-ключ. И великое счастье Круга Земель в том, что этот человек оказался достаточно силен, чтобы оставить образ-ключ при себе. Разумеется, Гиэннера опасается, что со временем вы можете использовать переданные вам знания во вред Аюту и всей Сармонтазаре.
Лагхе едва хватило сдержанности дослушать возмутительные речи Вирин до конца.
– Очень любезно с вашей стороны было приехать в Пиннарин, чтобы сообщить нам все эти интересные сведения, – бесстрастно сказал Лагха, подымаясь и всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена.
В его голове царил основательный хаос, но свои дальнейшие действия вне зависимости от того, что на самом деле творится на Медовом Берегу, представлялись ему со всей ясностью. Срочно снарядить большую карательную экспедицию Свода Равновесия и «лососей». Возглавить ее лично и, не теряя времени, высадиться на Медовом Берегу.
Сделать это следует со всей мыслимой поспешностью. Не потому что он не верит аютцам, отнюдь нет. В том-то все и дело, что во многом верит.
Лагха, например, не сомневался в том, что шардевкатраны действительно некогда существовали (об этом со всей убедительностью свидетельствовал нагрудник Куны-им-Гир). Что эти твари действительно развелись на Медовом Берегу и что они очень опасны. И лишь в одно Лагха не мог поверить ни при каких обстоятельствах. А именно в то, что он, Отраженный, и сотни вышколенных офицеров Свода не смогут перебить в подземных норах два десятка каких-то слизняков.
«Ают хочет Медовый Берег? Очень хорошо. Пусть тогда обмажет медком подходящий мыс подле Сим- Наирна!»
Когда двери подъемника затворились за княгиней, Куной-им-Гир и Вирин, Лагха стремительно прошелся по своему исполинскому кабинету вперед-назад.
Постоял перед длинным полукруглым стеллажом с копиями древних рукописей и писаний Звезднорожденных.
Постучал пальцами по свежему Зраку Истины, который удалось как следует отладить только три месяца назад – предыдущий не выдержал близости Убийцы Отраженных в прошлом году и его останки пришлось вверить Жерлу Серебряной Чистоты.
Потом Лагха, окончательно успокоившись, вернулся к своему столу. Итак, Медовый Берег.
Лагха извлек из стола последний годовой отчет по уезду, принадлежащий перу покойного Гларта, и перечитал его.
Потом извлек на свет обрывок струны от каниойфаммы – единственный достойный внимания предмет с Медового Берега, который поступал к нему за последние годы.
Никакого Следа на струне уже не было, но Лагха прекрасно помнил, что на момент поступления на ней теплился слабый отпечаток чужой женственности. Этот След, как и все прочее, что он успел ощутить, познать, постичь за двадцать восемь лет своей жизни, Лагха узнал бы среди тысяч других.
К чему прикасались здесь, в его кабинете, аютские Стражницы? По меньшей мере к подлокотникам кресел, на которых они сидели. Так или иначе, их Следы стоит запомнить. Лагха встал, подошел к креслам и возложил ладони на подлокотники обоих.
«След, оставленный Вирин, не подходит. Но вот зато на правом кресле, хранящем След Куны-им-Гир… Так я и думал, шилоловы бабы!»
Под столом Лагхи была плита, отличающаяся от прочих греовердовых шестиугольников, устилающих пол, одной малопримечательной особенностью. Гнорр надавил на нее и, чтобы занять себя на ближайшие минуты, подергал струну от каниойфаммы. Трень-брень.
«Колеблет, понимаете ли, землю, задумана, видите ли, в разрушительных целях…»
И в этот момент гнорр боковым зрением заметил на полу, слева от стола, едва заметное шевеление.
«Ах да, как я мог о них позабыть!»
Комочки кожи, вырванные его мечом из нагрудника Куны-им-Гир. Воспользовавшись двумя листами плотной гербовой бумаги из отчета Гларта как совком и веником, гнорр подобрал их и высыпал на стол.
Невзрачные, лилово-коричневые, каждый размером с полмизинца. Шесть штук.
Лагха дернул струну. Ничего не произошло – если не считать какого-то смазанного следа в воздухе, словно бы там нечто промелькнуло с неописуемой скоростью. Похоже, произошло многое, но только очень быстро. Столь быстро, что обычный человек ничего не заметил бы.
Лагха замер, впившись взглядом в свои трофеи, и едва слышно прошептал заклятие. Второе. Третье.
Раздавленное Время приняло Лагху в свои объятия.
Гнорр еще раз дернул струну и на этот раз услышал очень низкий, басовитый, тягучий звук, который, казалось, продлится до завтрашнего утра.
Все шесть комочков кожи конвульсивно дернулись – сперва сократились, превратившись в небольшие бугорки, потом развернулись, вытянулись, образовали звезду с шестью подкрученными лучами и вновь вернулись к своему обычному состоянию.
Когда потрясенный гнорр проделывал свой незатейливый опыт в третий раз, двери секретного служебного подъемника, совершенно неразличимые на фоне стены, начали медленно-медленно разъезжаться. И прежде чем из них наконец показался личный посыльный гнорра, Лагха успел еще дважды дернуть за струну, окончательно увериться в своих подозрениях, спрятать струну в стол, а клочки кожи шардевкатрана – в яшмовую шкатулку, и поднять на своего подчиненного бездумный взор чиновника над чиновниками.
Настроение Лагхи улучшилось и ухудшилось одновременно. Улучшилось потому, что он узнал о шардевкатранах куда больше, чем со слов аютских послов.
Ухудшилось, ибо он не имел ни малейшего представления о том, как воссоздать по образцу эту с виду незатейливую струну, как сделать правильную каниойфамму и что сыграть на ней, чтобы все шардевкатраны на Медовом Берегу перегрызли друг другу глотки.
– Пар-арценца Опоры Вещей и Первого Кормчего ко мне, – бросил Лагха посыльному. – Кроме этого, скажи людям из Опоры Единства, чтобы установили негласное наблюдение над Тэном окс Найрой – офицером береговой стражи, которого привезли аютцы. Если он попытается вступить в сношения с аютским посольством в гостинице Иноземного Дома – не препятствовать. Четыре раза в день докладывать мне обо всем, что делает Тэн окс Найра. И об аютских бабах тоже.
Альсим, к великому удивлению Лагхи, появился спустя десять минут после ухода посыльного.
– Я уже искал встречи с вами сегодня, милостивый гиазир, – начал Альсим. Он выглядел усталым и встревоженным. – Но на приеме в честь аютских послов – или, даже точнее, послиц – я не решился претендовать на ваше внимание. Я ждал в Смоляном Зале, пока ваши гостьи уйдут.
– Рад, что тебе не пришлось ждать слишком долго, – сухо бросил гнорр. – Говори, что там у тебя.
– Дело в том, милостивый гиазир, что мои предновогодние опасения, увы, полностью оправдались. Боевой флот южан готовится к выходу из Багряного Порта. Вопрос лишь в том, куда он намерен направиться. И на этот счет у меня имеются самые неприятные соображения.
«Ах да, этот ублюдок Ихша», – вспомнил Лагха.
– Семь теагатов вспомогательной грютской конницы и около восьми тысяч настоящих «бронзовоногих», – продолжал Альсим, – отлично снаряженные, стоят сейчас в пятидесяти лигах к западу от Грютских Столпов, в солончаках Сумра. Они могут достичь границы наших владений за три дня.
– Давно стоят? – равнодушно осведомился Лагха.
– Мне сообщили об их появлении пять дней назад. Потом я получил сведения от вольных торговцев,
