Мир-Мирое (Эстерсона передергивало от отвращения, когда он думал о том, что Вариз, возможно, тоже парит здесь, в окаменевшей синеве).
Большинство других было одето в скромные светло-песочные робы рядового состава.
Некоторые же были наги.
Тягостное, тошное зрелище.
Эстерсон закурил. Полина же была так напугана, что даже от сигареты отказалась.
– Страх склеил ей горло, – прокомментировал ее отказ Качхид.
Полина недоуменно посмотрела на Эстерсона, нашла своей рукой его руку и тихим, скучным голосом спросила:
– Роло, что это?
– Массовое захоронение.
– Захоронение?
– Да.
– Почему так?
– Ты разве не знаешь, что клоны не предают своих мертвецов земле?
– Нет.
– Теперь будешь знать. Так вот, в земле они не хоронят, чтобы не осквернять землю, которая для них священна.
– Значит, кремируют?
– Ты что! Кремировать нельзя, поскольку сжигать нечистый труп означает осквернять чистый огонь. Кремировать трупы категорически запрещено.
– Что же тогда с ними делать?
– Зороастрийцы древности отдавали трупы птицам и диким зверям. Те объедали мясо с костей, а сами кости потом находили и хоронили родственники покойного… Как-то так… Но вскоре стало ясно, что трупов много и что птиц и зверей на всех не хватит… Тогда трупы начали закатывать в цемент. А потом в специальный состав, не помню как называется. Здесь для этой цели использовали строительный клей. Для клонов ведь что главное? Чтобы труп ни с чем не соприкасался, ничего не осквернял…
– Умгу, – кротко кивнула Полина и, помолчав, добавила: – И после этого инженер Эстерсон, который запросто читает лекции о зороастризме, спрашивает
Лицо Полины стало бледным, черты его заметно заострились. Так всегда бывало, когда Полина из последних сил пыталась держать себя в руках.
Зато Качхид быстро оправился от шока. Возможно, оттого, что трупы принадлежали не его обожаемым соплеменникам, а всего лишь однолицым бесцветикам.
– Когда происходил Закат Западной Земли, Качхид видел вещи страшнее! В сорок четыре раза страшнее! – заявил сирх.
– Может объяснишь наконец, что такое этот твой Закат Западной Земли? – раздраженно спросил Эстерсон. – А заодно – где его можно увидеть?
– Закат Западной Земли может увидеть любой сирх, который станет дышать дымом листьев качага!
– Гм… От курения этих листьев возникают галлюцинации? Видения? Сны? – оживленно предположила Полина. Эстерсону было ясно, что астроботаник просто мечтает сменить тему.
– Верно! Сны! Такие черные, бурые, шершавые сны!
– Качхид, неужели ты не видишь принципиальной разницы между сном и реальностью? – поинтересовался Эстерсон, увлекая Полину и сирха прочь от страшного места.
– Нет! – отозвался простодушный Качхид. – Однажды я видел такой ужасный Закат Западной Земли, что потом девяносто шесть дней не мог есть! Девяносто шесть дней не мог пить! Я увидел, как умерли все-все- все сирхи! И все бесцветики! И все вообще! Как будто весь мир утонул в испражнениях дварва! – В глазах сирха светился неподдельный, первобытный ужас такой силы, что Эстерсона пробрало.
Конструктор почувствовал, как вдоль его позвоночника поползли колкие мурашки, предвестницы неведомой жути. Вероятно, нечто подобное почувствовала и впечатлительная Полина.
– Знаете что, дорогие мои, – твердо сказала она. – Давайте-ка лучше
«А что его искать, если вон он, стоит целехонек? По антеннам его за десять километров узнать можно. И по трубе водозабора», – промолчал Эстерсон. Ведь попросила же Полина искать центр связи
Центр связи на Варе-8 – как и на всех прочих конкордианских базах, расположенных в прибрежной зоне – жался к воде. Эстерсон никогда не видел других конкордианских баз, но в свое время читал секретную докторскую диссертацию о средствах Х-связи вероятного противника.
Из этой диссертации, в частности, явствовало, что конкордианцы охотно применяют в Х-передатчиках системы охлаждения с внешним водяным контуром. Решение это, дикое с позиций прогрессивного технического мышления, имело свои плюсы: дешевизну и надежность.
Дополнительной причиной «водолюбивости» клонской наземной Х-связи было иррациональное стремление инженеров Конкордии всенепременно утопить капсулы с отработанным люксогеновым шлаком. Желательно в море, а еще лучше – в океане. Именно утопить, а не уложить в могильники, стандартизованные еще триста лет назад международными экологическими нормативами. Имелись ли на то у клонов очередные религиозные соображения или всему виной были лень и привычка экономить на всем, в том числе на моторесурсе экскаваторов, – Эстерсон не знал.
Между тем вот что он знал совершенно точно, спустя всего лишь четверть часа после начала осмотра:
(а) труба водозабора аккуратно вскрыта взрывом накладного заряда по всей видимой длине от аппаратного бункера до уреза воды;
(б) небольшой люксогеновый танк-термос продырявлен подрывниками, тоже весьма аккуратно и умело, вследствие чего люксоген вытек на грунт и частично испарился, частично спекся;
(в) все узлы и компоненты Х-передатчика находятся в полном здравии.
Что из этого следовало?
Что, несмотря на (в), Х-передатчик работать не будет ни при каких условиях. Потому что (а) и (б).
– Так почему же, собственно, не будет? Поясни, – потребовала Полина.
– Потому что некто, хорошо разбирающийся в средствах дальней связи, вывел из строя два самых дешевых, но очень важных элемента комплекса. Х-передатчик не будет работать без люксогена. Он физически не сможет работать без него, потому что только это вещество и позволяет отправлять сообщения через Х-матрицу на тысячи парсеков.
Полина нахмурилась.
– Ну допустим. А трубу они зачем раскурочили?
– Дублирующая диверсия. Положим, немного люксогена все-таки есть. Он мог бы остаться, в размерах одной-двух порций, скажем, в промежуточном жиклере. Так вот, чтобы было невозможно отправить отсюда даже короткую записку, неведомые диверсанты уничтожили водяное охлаждение Х-передатчика.
– Более-менее понимаю… Но скажи, Роло: разве тот прибор, который надо охлаждать, не сможет проработать некоторое время, если сломается система охлаждения?
– Сможет, конечно. Но он будет работать только до тех пор, пока сам не сломается, не загорится или не взорвется. Х-передатчики, например, взрываются.
– Это само собой. Но ведь клонский передатчик нам нужен, чтобы послать именно короткую записку! Вот пошлем, и пусть взрывается, нам бы главное передать! Разве он успеет так уж перегреться за те несколько секунд, которые потребуются для отправки сообщения?
– Не успеет. Но и включить нам его не удастся.
– Но почему?! Ведь ты сам сказал, есть такой промежуточный жиклер, где наверняка застоялась пара порций люксогена?!
– Я сказал, что там
