удовольствием. Крепкий до черноты чай он заедал купленным в магазине тульским пряником. По лицу его тек пот, и капитан вытирал его платочком. Милицейская фуражка его лежала рядом на стуле, тут же была кобура, но пистолета в ней не было. Вместо пистолета в кобуре лежали полкило медовых пряников в пластиковом пакете.
– Кто вы такие? – не прекращая приятного занятия, и совсем нестрого спросил участковый Иванов. – По какому вопросу?
Катя подошла к милиционеру.
– Вот вы тут чай пьете! – заявила она. – А в деревне, между прочим, творятся самые ужасные вещи. Еще немного, и будет совершено преступление!
Капитан Иванов поперхнулся чаем и закашлялся. Глаза у него стали большие и испуганные. Катя похлопала его по спине, чтобы прекратился кашель.
– Так лучше?
– Да спасибо, – перестав кашлять, поблагодарил участковый.
– Пожалуйста.
– Ты чего это такое несешь, Катерина? Не успела приехать и уже такие заявления? С чего ты взяла, что у нас тут готовится преступление?
– А вы разве ничего не знаете? – девочка округлила глаза.
– Я все знаю, – спокойно и с достоинством ответил участковый. – Такая моя работа. Теперь рассказывай, что знаешь ты.
– Слушайте!
Катя начала рассказывать обо всем, что она узнала за последние несколько дней. Участковый слушал ее, слушал, и постепенно его рот начал открываться, и он забыл про чай и пряники. Когда девочка закончила, он некоторое время молчал, затем вспомнил про чай и сделал несколько шумных глотков.
– Чего вы молчите? – строго спросила Катя.
– Что я, по-твоему, должен сказать? – вопросом на вопрос ответил милиционер.
– Какие меры вы собираетесь предпринять для всего этого?
Участковый допил чай и налил из электрического чайника еще одну порцию кипятка, бросил сразу два разовых чайных пакетика и задумчиво надкусил пряник. Катя даже ногой топнула от нетерпения.
– Пряник хочешь с чаем?
– Нет! Мне сейчас не до пряников.
– Вот что, Шерлок Холмс, – вздохнул капитан Иванов, – ты для чего к нам в деревню приехала?
– Как для чего? – Катя не ожидала такого вопроса. – На каникулы. Отдохнуть.
– Вот и отдыхай, и не морочь людям голову.
От обиды глаза у Кати наполнились слезами.
– Я не морочу голову! Это все правда! Разве в деревне не пропадали домашние животные? Ведь вы же милиционер, а не я.
– Никакие животные в деревне не пропадали, – ответил Иванов.
– Как так не пропадали? Почему вы так решили?
– Потому что вот здесь у меня на моем милицейском столе нет ни одного заявления. Понятно?
– Нет, – ответила Катя.
– Повторяю для особенно упрямых девочек. Когда на моем участке, а в него входят пять деревень, случается какая-либо пропажа, то гражданин, то есть хозяин пропавшего животного идет ко мне. Здесь он сообщает о случившейся пропаже или краже и оставляет заявление. Все очень просто. И только на основании этого заявления я предпринимаю необходимые оперативные и розыскные действия. Понятно?
– То есть вы хотите сказать, что никто к вам не приходил и не заявлял о пропаже гусей, овцы и бычка.
– Так точно. А раз нет заявления, нет и пропажи. Следовательно, нет следствия.
– Но это же бюрократия! – возмутилась Катя.
– Это порядок!
– Пока вы тут ждете заявления, чудовище может утащить уже не собаку, а человека. Ребенка, например!
Иванов рассмеялся:
– Чудовище? Какое еще чудовище? Ты, Катенька, слишком много фильмов ужасов смотришь и книжек фантастических читаешь. Я угадал?
– Угадали, – согласилась Катя, – и смотрю, и читаю.
– Вот твоя фантазия и разыгралась.
– А как же тогда лжежурналист?
– Какой такой лжежурналист?
– А вот этот вот, который никакой не журналист, а злодей ученый, который выводит гигантских змеев! – И девочка сунула участковому под нос мобильный телефон, на дисплее которого красовался дядька с фотоаппаратом.
Милиционер достал из письменного стола очки, нацепил их на нос и внимательно и настороженно всмотрелся в изображение злодея, затем облегченно вздохнул и улыбнулся:
– Этот твой журналист самый настоящий журналист и есть. Вовсе он никакой не ученый. Я его очень хорошо знаю. Это Семен Семенович Эльбрусов. Он в Загуляевке проживает на Капитанской улице в двенадцатом доме и к нам каждое лето в отпуск приезжает. Очень любит наши места и рыбалку. Вот тебе и весь мой сказ.
Катя некоторое время выглядела растерянной, но очень скоро взяла себя в руки, оживилась, и глаза ее наполнились решительностью.
– А я все равно не верю! – воскликнула она. – Не верю и все. Журналистом он только прикидывается. Вы его документы проверяли?
– Проверять не проверял, но видел. Нормальные документы.
– А в какой он газете работает?
– Не знаю, кажется, он не в газете работает.
– Как же так? Какой же он тогда журналист, если не в газете?
– А он в журнале.
– В журнале?
– Да. Довольна теперь?
– Что же он тогда на реке делает?
– Что ему надо, то и делает. У нас свободная страна! Все, беседа окончена! – Сказав это, участковый, сделал знак рукой, что все свободны. Но Катя не собиралась сдаваться.
– Тогда знаете, что я сделаю? – воскликнула она.
– Что?
– Я сама напишу заявление против этого вашего непонятного журналиста Эльбрусова.
– А сколько тебе лет?
– Какое это имеет значение?
– Очень большое, – Иванов усмехнулся. – От несовершеннолетних мы заявлений не принимаем.
– Как же так? – удивилась Катя. – Что же я, не гражданин? Право гражданства в нашей стране возникает в момент рождения.
– Все-то вы теперь знаете, – устало проворчал участковый. – Да, ты гражданка. Но только несовершеннолетняя, и твои права должны отстаивать твои родители или бабушка с дедушкой, а если таковых не имеется, то опекуны. В том числе и заявления разные писать. Вот пусть твоя бабушка приходит и пишет заявление, если ей делать нечего, кроме как со своей внучкой за чудовищами бегать и честным гражданам жизнь портить.
От участкового Катя вышла злая и раздраженная.
– Безобразие! – возмущалась она. – У меня нет слов. Наш участковый просто работать не хочет! А ты что молчал? – набросилась она на Лешку.
– А чего я мог сказать? – пожал плечами старший брат. – Я ведь такой же несовершеннолетний
