наклонностей, а потому, что любил «расписывать» перышком пленных. И проделывал он это всегда изощренно, с невероятной жестокостью. «Стволу» он предпочитал нож, с которым никогда не расставался и управлялся с которым не хуже, чем опытный фехтовальщик с саблей.
Несмотря на интеллектуальную внешность и огромные темные роговые очки, которые без конца съезжали с его птичьего носа, Художник был страшный человек, и трудно было найти того, кто бы его не боялся. Возможно, что Кузя был единственным, но и он не особенно доверял Художнику, а потому всегда держал его на значительной дистанции.
Кузя встречался с Художником редко, лишь в том случае, когда нужно было обсудить детали устрашающих акций. Сейчас был как раз такой случай. Судя по напряженному лицу Кузи, повествования Художника его впечатлили. Что ж, в своем деле он мастер, можно даже сказать, творческая личность. Даже самые крепкие ребята стремились исповедоваться в его обществе.
Скоро кому-то будет очень нехорошо, и Резван поймал себя на том, что искренне посочувствовал провинившимся.
– Я уже им и макинтош деревянный приготовил, – сквозь зубы процедил Художник.
– Добро, – мягко опустил Кузя пухлую ладонь на стол, давая понять, что аудиенция закончилась, и негромко посоветовал: – Делай как знаешь, не мне тебя учить.
Художник поднялся и, не удостоив Резвана даже коротким взглядом, вышел из комнаты. Он был из тех, кто ставил сутенеров на одну ступень с терпилами.
Протянув через стол руку, Кузя произнес:
– Бросай кости! – И когда Резван устроился, он спросил без обиняков, давая понять, что ценит время: – О чем базар?
– Тут такое дело, где-то около года назад я девочку одну центровую продал фраеру залетному, – заговорил Резван.
– А ко мне зачем? – резко прервал его Кузя. Чувствовалось, что сегодня он не в настроении. – Я девочку твою не покупал, у меня своих достаточно.
– Ты дослушай. Так вот, эта девочка пропала, отыскать ее я никак не могу. Помоги мне ее найти. Она где-то в Москве, не могла она уехать.
– Поздно ты спохватился.
– Так получилось, – виновато произнес Резван. – На нее серьезные клиенты запали. Все жилы из меня вытянули. Я сначала отнекивался, думал, что забудут, ведь столько времени прошло, а теперь уже невмоготу, за свисток взяли! Требуют, чтобы вернул.
– А с чего ты взял, что она в городе?
– К Москве она привязана. Вряд ли еще где захочет жить.
– Почему ко мне-то пришел?
– Только ты можешь помочь, Степа. По старой дружбе. Не в милицию же мне обращаться! А у тебя люди, связи, возможности.
– Что за клиенты? – по-деловому поинтересовался Кузя.
– Шурков и Сафронов, – выпалил Резван.
– Те самые? – недоверчиво спросил смотрящий. Резван молча кивнул. – Серьезные ребята. Они просто так словами не бросаются. Месяц назад один кент повздорил с Валерием Алексеевичем, а потом его обнаружили в Москве-реке с оторванными яйцами. И попробуй брось тень на уважаемого человека! А за свои ты не боишься? – весело расхохотался смотрящий.
Резван невольно поежился.
– Не то чтобы боюсь... Ну ты как, поможешь? – заметно волнуясь, с надеждой спросил сутенер.
– Ты же знаешь, я не благотворительная организация.
– Я понимаю, – помрачнел Резван. – Сколько? Эти люди мне нужны, да и тебе тоже.
– В какую цену ты сбагрил шалаву? – по-деловому поинтересовался смотрящий.
– За тридцать тысяч кусков, – не моргнув глазом утаил двадцатку Резван.
– Впрягаюсь за пятнадцать тысяч баксов. Такой расклад катит?
– Заметано, – согласился Резван. – Если рядом с ней фраерок какой объявится, так ты его попридержи за свисток, – попросил он. – За него отдельная плата, – предупредил возможный вопрос Мугаметов.
– Добро! Но делаю это по старой дружбе. Сегодня же и займусь, всех пацанов на ноги поставлю. Если она из центровых, то наверняка по кабакам шляться любит. Вот там мы ее и выцепим. Дай фотографию, – протянул руку смотрящий.
Резван сунул руку в карман и протянул заготовленный снимок. Лада была запечатлена в коротком платье, выгодно обнажающем ее ноги, длинные и необыкновенно прямые, словно стволы берез. Снимок был любительский. На нем Лада выглядела непосредственной и необычайно живой. Запечатлел ее сам Резван, за месяц до того, как они расстались окончательно. Эту фотографию он всегда носил при себе и привык к ней, как к любимой зажигалке. В какой-то степени она даже была его талисманом и неизменно приносила удачу. И сейчас, расставаясь с ней окончательно, Мугаметов почувствовал, как от него ускользнула частичка его собственного «я».
Кажется, смотрящий округа не заметил его состояния. Он с интересом рассматривал смеющееся лицо девушки. Впрочем, посмотреть было на что, такая девушка могла бы украсить любой рекламный плакат.
– А хороша! – наконец удовлетворенно протянул Кузя.
– Не то слово. Живьем она еще лучше.
– Ладно, я тебе верю. Когда мы твою марушку отыщем, ты мне дашь ее на пару дней?
– Без проблем, – как можно равнодушнее произнес Резван. – Когда ждать результатов?
– Сообщу через три дня, – уверенно пообещал Кузя.
Резван не смог сдержать вздоха облегчения – Степану Валерьяновичу можно было верить.
Глава 10
Я ИСКАЛ ТЕБЯ, ДЕТКА
Кузя дал о себе знать на исходе третьих суток. Звонок застал Резвана в тот самый момент, когда он беседовал с Шурковым. Валерий Алексеевич, не выдержав ожидания, заявился прямиком домой к сутенеру, что случалось с ним крайне редко. Озлобленный, нервный, он пил водку маленькими стопками.
– Она нашлась, – просто сообщил Кузя. – Заходила в «Бункер» перекусить.
– Одна? – едва ли не закричал в трубку Мугаметов.
– Да, – отвечал Кузя, – фраера с ней не было. Мне бы тоже хотелось взглянуть на него, кто такую бабу решил от общества спрятать. Живет она во Владыкине, в коттеджном поселке, третий дом справа. Так что иди и забирай ее. И не забудь про обещание, на пару дней она моя.
– Спасибо, Кузя, я твой должник, – жизнерадостно отозвался сутенер. И, повернувшись к застывшему Шуркову, торжественно объявил: – Лада нашлась!
– Едем! – мгновенно поднялся Валерий Алексеевич, – я хочу ее видеть.
– Хорошо, – встал следом Резван.
Свернув вбок, «Мерседес»-«очкарик» сбавил газ и плавно прижался к тротуару. Шурков удовлетворенно хмыкнул. У продуктового павильона он заметил стоящую в небольшой очереди Ладу. Девушка была одета ярко, почти вызывающе – в оранжевый брючный костюм, который необыкновенно шел к ее стройной фигуре. Но даже если бы Лада была одета во все темное, то и в этом случае не выглядела бы серой мышкой. Рост, фигура, все при ней! Девушка отличалась даже манерой держаться, а поворачивала голову с таким достоинством, как будто посматривала на пажей, несущих за ней длиннющий шлейф.
Странно, но Лада как раз была именно там, где ее заметили люди Кузи. Такое впечатление, что она специально дожидалась сутенера, чтобы поговорить. А чтобы время не проходило столь бездарно – решила прикупить провизии.
– Я ночи не сплю, все о ней думаю! А она тут в очереди стоит, сучка! – выругался Шурков.
– В общем, так, – Мугаметов повернулся к двум парням, сидящим на заднем сиденье и молчавшим всю дорогу. – Приведите ее сюда!
– А если она не пойдет? – спросил один из них, круглолицый, с короткой прической.
– Первый раз, что ли? – недовольно повысил голос Резван. – Хватайте ее за руки и волоките в машину!
