одними губами. Судя по привычкам, истинный аристократ – и курит красиво, и здоровьице бережет. Такого типа трудно представить в образе убийцы. А может, окурки принадлежат какому-то франту, поджидавшему в подъезде свою зазнобу. Но все-таки не мешало бы проверить.
– Кирилл, – обратился Чертанов к эксперту. – Я тут сигареты нашел. Ты упакуй их.
– Сделаем, – охотно отозвался Балашин, укладывая в специальный пакет гильзу. – Посмотри, как гильзу расплющили! Кто-то наступил.
– Здесь сначала темно было, ничего не разобрать, – ответил Чертанов. – Вон там ее отыскали, в самом углу.
– Ясно. А у тебя тут что? – Балашин осторожно взял один из окурков. Для чего-то понюхал его. Размял в пальцах и сообщил: – Табак еще не слежался. Здесь кто-то совсем недавно стоял. Точно не могу сказать, но примерно часа три-четыре назад.
– Если так, тогда он вполне мог стать свидетелем убийства, – кивнул Шевцов. – Мог, например, выйти и столкнуться с убийцей.
– А мог и сам быть им, – продолжал размышлять Чертанов.
– Есть какие-то основания? – насторожился Вадим.
– Кое-какие имеются, – сообщил Чертанов. – Я вот что подумал: если неизвестный стоял здесь в подъезде и курил, то почему бы ему было не делать этого и во дворе? А откуда удобно наблюдать за подъездом и оставаться при этом невидимым?
– Откуда-нибудь из машины, возможно, – предположил Вадим Шевцов.
– Верно, можно и из машины, – охотно согласился Чертанов. – Но тогда можно засветить машину, ее могут запомнить, да и водителя тоже. По мне, лучше всего наблюдать за подъездом откуда-нибудь с лавочки, спрятанной в тени деревьев. В этом случае твое лицо никто не рассмотрит, тем более если это происходит вечером, да и нарушать одиночество никто не захочет.
– И что, здесь имеется такая лавочка? – с интересом спросил Шевцов.
Михаил улыбнулся:
– Отыскалась. Во-он посмотри туда, через деревья, – он указал рукой.
Действительно, метрах в двадцати от подъезда под каштаном виднелась небольшая скамейка. Простенькая, без спинки, сделанная, видно, на скорую руку и вполне подходящая, чтобы выйти вечерком из душного помещения и выкурить на природе пару сигарет. Трава вокруг безжалостно вытоптана, следовательно, местечко обжитое и любимое многими.
– Вижу.
– Как раз там я и увидел несколько таких же окурков, что и здесь. Мне кажется, что сначала он дожидался под деревом, а когда окончательно стемнело и все разошлись спать, решил поменять свой пост и перебраться в подъезд.
– Может, так оно и есть... Надо будет соседей порасспрашивать. Не может такого быть, чтобы его никто не видел! – убежденно заверил Шевцов.
– Значит, вы говорите, что неплохо знали убитого? – повернулся Чертанов к Ерофееву.
Петр вытащил сигарету изо рта и бодрым голосом, совершенно не вязавшимся с ситуацией, ответил:
– Курили мы иногда вместе на площадке. У нас тут даже пепельница своя имелась. Вот она, – он показал взглядом на жестянку из-под зеленого горошка «Бондюэль», края которой были аккуратно загнуты внутрь, чтобы не пораниться. – Валерий сам ее сделал. Да, такие вот дела... Бывало, позвонит, выходи, мол, Петро, покурить. Ну, тут о чем только не поговоришь. И анекдоты разные, и за жизнь. Я-то работяга простой, а он начальник, но держался просто, как с равным. Это он умел, – в голосе Ерофеева прозвучало сочувствие. – Теперь вот и покурить-то будет не с кем. Вот за этой дверью старуха живет. Сразу подо мной какое-то жлобье, а этажом выше, – он махнул рукой, – два мужика каких-то. Хрен их поймет, кто такие и чем занимаются. Но если бы стали звать на помощь, никто ни за что бы не вышел!
Кирилл Балашин уже спустился на нижнюю площадку и усиленно колдовал над телом. Вот он расстегнул брюки убитого и осторожно, без малейшей брезгливости, принялся стягивать их.
Ничего удивительного, работа у экспертов творческая. Все они должны увидеть собственными глазами, непременно пощупать, иначе не поверят.
– И где же работал Шурков? – спросил Чертанов.
Ерофеев на секунду задумался, а потом уверенно ответил:
– Где-то в администрации района. Это точно! Во, вспомнил, курировал бизнес! Тут к нему постоянно приезжали на таких крутых тачках, что ого-го! Подойти боязно. При его возможностях другой давно бы себе уже дворец отгрохал, а он все в трехкомнатной квартире проживал. Иногда, бывало, зайдет откровенный разговор, я у него и спрашиваю, чего же ты, Валерий, свое благосостояние не улучшишь? Ведь есть же у тебя такая возможность. А он мне серьезно так отвечает: видишь ли, вот я сейчас с тобой стою, курю, никого и ничего не боюсь, а если начну во все эти дела впрягаться, так неизвестно, чем все закончиться может. – Петр тяжко вздохнул и безрадостно продолжал: – А оно вот как обернулось. Никогда не знаешь, как оно лучше будет.
– А где у него сейчас семья?
– Вера с детьми уехала куда-то к родственникам. Кажется, в Сочи! Точно, у нее там сестра живет. Да-а, свалилось на нее теперь. За ним она была как за каменной стеной: и покой, и достаток, а теперь все самой.
– А чего это он так поздно возвращался?
Ерофеев обнаружил, что сигарета у него потухла, но вновь прикуривать не стал, бросил окурок в жестяную банку и принялся выуживать из пачки новую сигарету.
– Ничего себе, – воскликнул с нижней площадки Балашин. – Напрочь отрезал!
Чертанов предупредительно чиркнул зажигалкой. Ерофеев глубоко затянулся, выдохнув струйку дыма, поблагодарил легким кивком.
– А мало ли какие дела могут быть у человека, – резонно заметил он.
– Может, у него кто был? – осторожно предположил Чертанов и, кивнув в сторону покойника, сдержанно добавил: – Мужик-то он видный и, судя по всему, очень крепкий. Такие бабам нравятся.
Смахнув пепел, упавший на брюки, Ерофеев с солидарностью в голосе согласился:
– А кто из нас без греха?
– И то верно, – кивнул Михаил.
– Вот вы, например, упустите случай, если на вашем пути повстречается барышня, какую только на обложках и увидишь? – хитро прищурился Ерофеев. В этот момент он напоминал кота, вдоволь нализавшегося хозяйской сметаны.
Михаил сделал вид, что задумался, хотя какие тут могут быть размышления. Кто же от красивой бабы-то откажется? Это таким дураком надо быть! Зацепил ее за задницу, да и волоки в койку!
– Ну, если понравилась, – неопределенно протянул Михаил, – тогда конечно.
– Вот видите! – победно заключил Ерофеев. – Собственно, все мы, мужики, одинаковые. Баба в нашу сторону только посмотрит, как мы тотчас ей хотим под юбку заглянуть.
Вновь в словах Ерофеева была правда, не поспоришь. Оставалось только глубокомысленно молчать, ведь не распространяться же у остывающего трупа о своих гусарских победах.
– Значит, вы считаете, что у него кто-то был?
Петр пожал плечами:
– Я думаю, что да. А потом, откуда еще мужик может возвращаться в такой поздний час, если жены нет дома?
– Тоже верно.
Покойный Шурков лежал со спущенными штанами, презрев стыд. Даже если бы он остался жить, то такое ранение превратило бы его в существо среднего пола. Так что еще неизвестно, какой исход для него был бы предпочтительней. Техник-криминалист уже сфотографировал Шуркова и теперь курил вместе со всеми.
Подъехал полковник Крылов. Одет в гражданку – рубашка светло-коричневого цвета и легкие брюки. В такой одежде очень уютно валяться на продавленном диване с книгой в руках. Чертанов невольно посмотрел на ноги полковника, ожидая увидеть домашние шлепанцы. Но нет, Геннадий Васильевич был в
