тонкую полоску костюм смотрелся на нем на редкость элегантно. И сам он напоминал манекен, только что сошедший с витрины магазина. Сидел свободно, слегка откинувшись на спинку стула, но в то же время ни малейшего намека на вульгарность. Создавалось впечатление, что каждое свое движение он подолгу отрабатывал перед зеркалом. Возможно, так оно и было в действительности.
– И что же вас удержало? – не сумел скрыть интереса Чертанов. Абрамов ему нравился. Волевой, независимый. Такие редко соглашаются на вторые роли.
Абрамов хмыкнул и отвечал, чуть растягивая слова:
– Валера и удержал. Шурков! Сказал, что моя помощь ему необходима и без меня он вряд ли сумеет разобраться со всем этим большим хозяйством.
– И вы согласились?
Абрамов развел руками и печально улыбнулся:
– Согласился. Валера всегда был хорошим психологом, нашел нужную струну, ну и как следует поиграл на ней пальчиками. Это он умел!
– И что же он вам сказал, если не секрет?
Федор Абрамов повел плечом и ответил:
– Собственно, слова-то были очень обычные. Сказал, что когда-то мы были дружны. Кое-что, конечно, пообещал.
– Например?
Федор взял зажигалку, прокрутил ее в ладонях, после чего аккуратно положил на стол:
– Сказал, что я буду заниматься вопросами аукциона и приватизации. Вам может показаться, что он просто свалил на меня солидную часть своих обязанностей, это ваше дело! Но мне очень нравится то, чем я занимаюсь, и я был рад такому обороту дела.
– Вы хотите сказать, что в серьезных проектах он не участвовал и с этой стороны ему ничего не грозило? – спросил Чертанов.
– Вы меня правильно поняли. Большую часть работы он возложил на меня, и, признаюсь откровенно, меня это полностью устраивало. Мне всегда нравился масштаб, а тут еще и полная свобода принятия решений по многим вопросам. А Валерий Алексеевич, при всем моем уважении к нему, был все-таки человеком легковесным. Он любил всевозможные презентации, банкеты, разные светские мероприятия. Мне же, наоборот, все это претило.
– Об этой вашей договоренности кто-нибудь знал? Или это было нечто вроде джентльменского соглашения?
– Руководство об этом знало. – Лоб Абрамова собрался в мелкие складки. – Но у меня такое ощущение, что их это совсем не смущало. Оно и понятно – главное, чтобы работа двигалась. А у нас она двигалась, были неплохие результаты. И вообще, похоже, у Валерия имелась хорошая поддержка наверху.
– С чего вы взяли?
– Ему прощались проступки, за которые другого бы просто уволили.
– Например?
Абрамов поморщился, откровенность ему давалась нелегко, чувствовалось, что он был сам не рад, что упомянул об этом:
– Не приходить по несколько дней на работу, не предупредив при этом никого, – как вы считаете, это недостаточный повод для увольнения?
Чертанов улыбнулся:
– Вполне достаточный.
– Ну вот видите.
– Значит, вы считаете, что с этой стороны у него не было врагов?
– Да, ему ничто не угрожало. Все серьезные решения принимались мною. – Усмехнувшись, он добавил: – Если кого-то и должны были убить, так это меня. Но, как видите, живу! Вот, например, разговариваю с вами.
– Вы говорите, что он имел связи с женщинами. Может быть, с этой стороны ему угрожала опасность?
– Да бросьте вы! – отмахнулся Федор. – Я могу предположить все, что угодно, но только не это. Валера не любил сложностей. Романы заводил мимолетные, ни к чему не обязывающие. Он легко сходился с женщинами и так же легко расставался. У меня такое чувство, что женщины ему были даже благодарны за то, что он встретился на их пути. Такие, как он, скрашивают существование одиноким бабам. Способны хоть ненадолго, но превратить их жизнь в праздник. А потом, знаете ли, если каждый ревнивец будет убивать своего соперника, то мужики просто перебьют друг друга все до единого! Нет, так не бывает. И потом, он старался не афишировать своих увлечений. У него была пара служебных романов, но и об этом мало кто знал. И я бы об этом не узнал, если бы однажды он сам не проговорился на одной вечеринке. Но эти женщины смотрели на него с таким обожанием, как будто каждую из них он обеспечил до старости.
– Кажется, я кое-что начинаю понимать, – кивнул Чертанов. – А вы сами что думаете по этому поводу? Кто его мог заказать?
Абрамов нахмурил брови:
– Знаете, я много об этом думал. И мое мнение таково: он погиб совершенно случайно. Скорее всего его спутали с другим человеком.
Как бы невзначай Абрамов посмотрел на дорогие швейцарские часы, достаточно тактично и тонко, давая понять: я уважаю следственные органы, но и вы поймите меня правильно, мне тоже нужно поработать.
Улыбнувшись краешками губ, Чертанов поднялся. В общем, все верно, не следует злоупотреблять гостеприимством. Мужик ему понравился, и то, что он ему рассказал, было очень похоже на правду.
– Ладно, не буду вас задерживать. Если вспомните что-нибудь важное, звоните.
– Обязательно, – произнес Абрамов, поднимаясь следом. – А вообще, я бы советовал вам поговорить с коллегами Валеры по прежней работе.
– Кого вы имеете в виду?
– В первую очередь Степана Козлова.
Короткое, но крепкое рукопожатие. На лице Абрамова отобразилось облегчение.
Впрочем, возможно, Михаилу показалось. Хотя, с другой стороны, как тут не порадоваться, если наконец спроваживаешь назойливого опера восвояси. Понимать надо!
Михаил вышел на улицу. Воздух был прохладен и свеж. Улицы были мокрые, а на тротуарах блестели небольшие лужицы. Оказывается, прошел дождь, а за разговором он этого и не заметил.
Через час майор Чертанов должен был быть в кабинете у Крылова. Надо доложить о первых результатах.
Насупившись, полковник Геннадий Васильевич Крылов внимательно выслушал доклад. В такие минуты полковник напоминал нахохлившегося щегла, спрятавшегося от непогоды. Вот сейчас он встряхнется и оросит каплями дождя сидящего напротив Чертанова. Но нет, не случилось. Выслушав доклад, Крылов вздохнул и вытянул под столом ноги.
– Знаешь, мне тут отовсюду звонят, – сказал он. – Все интересуются, есть ли у нас подозреваемые. И знаешь, откуда звонки?
– Нет, товарищ полковник.
– Вот и послушай: из мэрии, из прокуратуры, даже из администрации президента звонили. Оказывается, у покойного были весьма высокие связи и широкий круг общения. И как ты думаешь, что я им должен отвечать?
Полковник начинал понемногу распекать его. Правда, в отличие от большинства руководителей, он не стучал кулаком по столу. Но одними интонациями мог настолько накалить атмосферу, что хоть прикуривай.
– Правду, Геннадий Васильевич, – как можно более безмятежно отозвался Чертанов. – Работаем!
– Значит, говоришь, пока нет никаких зацепок?
– Есть только предположения. Но со службой это никак не связано, покойный старался избегать всяких острых моментов. Вероятно, его с кем-то спутали. Тем более все это произошло вечером, в полутьме. Я
