желтоватые, волнистые, с мелкими трещинами по всей поверхности. Чем-то они напоминали когти медведя.
– Нам нужно в три раза больше, – наконец вымолвил старик, – иначе не стоит за это дело и браться. Риск велик! И ты пойми нас правильно, вот такая она нынче жизнь скотская.
– Это много.
Старик уверенно поддакнул:
– Много... Только ведь жизнь-то дороже двух пятаков будет. Легавые крепко тебе на пятки сели, того и гляди, из шкуры вытряхнут. Кирьян положил руку на саквояж:
– В три раза... это будет все, что здесь есть.
– Хм, значит, придется забрать твой чемоданчик целиком.
В самые опасные минуты у человека включается мощнейший инстинкт самосохранения, который позволяет действовать наилучшим образом. Нечто подобное произошло и в этот раз. В лице старика ничего не изменилось, но Кирьян всей кожей почувствовал опасность. Впрочем, морда медведя тоже не меняется, когда он наносит смертельный удар лапой. Кирьян мгновенно отпрянул к Дарье. Секундой позже, разбивая стол в щепки, у уха свистнула чугунная гирька. Жиган успел сообразить, что скорее всего та самая, с которой колченогий хозяин выходил в молодости на большую дорогу.
Истошно завопила Дарья, Кирьян успел заметить перекошенные страхом губы, поднятые к лицу ладони, с горечью подумал о том, что такую барышню украшает даже ужас. Табурет из-под Кирьяна, громыхая, полетел под стол, он успел обернуться и увидел, как в шаге от него здоровенный дядька заносил над его головой гирьку. Остро пожалел о том, что вытащил руку из кармана, где лежал пистолет. Второй удар кистеня пришелся на угол стола и окончательно снес все, что на нем лежало, – тарелки, стаканы, – комната наполнилась веселым дребезжанием.
Кирьян пнул опрокинувшийся табурет, и тот, коряво крутанувшись, полетел под ноги нападавшему. Дядька, поморщившись от боли, отступил. Мгновение было выиграно, – жиган сунул руку в карман и прямо через пиджак дважды выстрелил в живот громиле. Дядька дернулся, как-то удивленно взглянул на Кирьяна и, застыв секунды на две, опрокинулся. Безродные, сжимая в руках стаканы с первачом, продолжали сидеть за столом словно заколдованные. Жиган, стиснув зубы, нажал на курок еще дважды, и мужики тут же попадали со стульев сбитыми оловянными солдатиками.
– На пол! – заорал Кирьян старику, застывшему в центре комнаты. – На пол, сказал!
Старый уркаган выглядел на удивление невозмутимым, словно произошедшее в избе не имело к нему никакого отношения. Старик даже ковырнул ногтем застрявшее между зубами мясо, а потом проговорил:
– А ручки-то у тебя дрожат. Так ведь ты и пальнуть можешь, сдуру. Я в твои годы куда покрепче был!
– На пол ложись, старая крыса, – пошипел Кирьян.
– Э-хе-хе, – загоревал старик, – ведь и вправду убить можешь. Только без меня ты из города не выберешься, вот что я тебе скажу, – неуверенно засобирался он на пол.
Отставил в сторонку деревянный обрубок, кряхтя, встал на четвереньки и распластался на животе.
– Под стол ползи! Ждать не буду. Считаю до трех. Раз... Два...
Старик зашевелился, закряхтел и, подтягивая костыль, полез под стол.
– Никакого уважения к былым заслугам, – причитал дед. – Раньше-то как бывало? Храпы шапку снимали, когда с уркаганом разговаривали. А если что не по нраву, то он им хрясь кулаком в зубы, а они за эту любезность еще и благодарить должны были глубоким поклоном...
– Заткнись, старая падла! – злобно прервал старика Кирьян. – Пока я тебя совсем не завалил. К двери ползи! Вот, вот, покорячься. Очко подними... Замри, старый недоносок, сейчас с тобой жиган говорить будет!
Кирьян поднял табурет, попробовал его на прочность, как бы опасаясь, что тот может не выдержать его веса, и неторопливо уселся.
– Итак, старая курва, я задаю тебе первый вопрос. И от того, как пойдет наша беседа, будет зависеть, останешься ли ты жить.
Железная Ступня, опершись на локти, слегка приподнялся и проговорил:
– Кирьян, богом прошу, дай подняться. Не унижал бы немощного старика.
Удар подошвы пришелся колченогому в нос. Старик ухнул, сплевывая кровь, и проскулил:
– Напрасно ты, Кирьян... Без меня ты не выйдешь. На всех дорогах чекисты.
– Первый вопрос... За сколько же ты все-таки продался, старая гнида?
Колченогий обиженно протянул:
– Кирьян...
– Просто так ты ничего не делаешь!
Носок сапога пришелся прямо в открытый рот. Старик выплюнул остатки зубов вместе со сгустками крови и прошепелявил:
– Напрасно ты так...
– Что ты им сказал?
В этот раз колченогий голову не поднимал. Уткнувшись лицом в пол, заговорил:
– Ты же знаешь, Кирьян... как я к тебе относился... Я всегда говорил, что этот парень далеко пойдет, и не ошибся... А тут третьего дня ко мне эти заявились, – мотнул он головой в сторону громил. – Будто бы при тебе денег много будет. Все же знают, что ты золотишко да камешки собирал, вот они и предложили пощипать.
– А ты сам им сказал, что я к тебе приду.
Железная Ступня отвечал не сразу.
– Есть грех... Заменжевался я... Слабину дал, вот и проболтался, – виновато протянул колченогий. – Но то не со зла, бес попутал!
Дарья, прикусив губу, сидела молчком. Кирьян взглянул на нее мельком и не без удовольствия отметил, что держится барышня молодцом. Другая на ее месте подняла бы визг, всю округу бы переполошила, а эта... застыла, словно памятник!
Может, она еще просто от шока не отошла?
– Я задал вопрос, – сурово процедил Кирьян. – За сколько?!
– Они обещали дать мне треть, – наконец выдавил старик.
Кирьян усмехнулся, бросив окурок на спину старика.
– Ах, вот оно что... Зная тебя, мне думается, что тебе этого было бы с гулькин хрен. Уложил бы всех троих, а денежки себе бы захапал. Ведь не впервой же, ведь так?
– Кто из нас не без греха, – вздохнул колченогий.
– А кто это меня кистенем-то хотел накрыть?
– Никанор Зубатый, – ответил старик. – Это они его привели. Сущий мокрушник! Варнак!
Кирьян невольно усмехнулся, посмотрев на распластанного старика.
– Варнак, говоришь! А что же это он так опростоволосился? Ему бы милостыню на паперти просить, а не кистенем размахивать, – хмыкнул жиган.
– Раньше времени остограммился, вот рука и дрогнула, – пояснил Железная Ступня.
– Трезвым надо на дело выходить, это верно, – признал жиган. – Ладно, старик, считай, что тебе повезло. Брать на себя четвертую душу за ночь – это перебор! Ты мне ксивы обещал. Где они? – по- деловому осведомился Кирьян. – Достанешь, тогда спишу тебе твой грех... Только не откажи, сам болтал, что у тебя провода натянуты.
Старик воспрянул:
– Кирюша, милок!.. Да я для тебя не только документы, я тебя до самого большака провожу, коли пожелаешь.
– А потом кистенем по кумполу? Нет уж, уволь! – воспротивился жиган. – Как-нибудь сам доберусь. А вот мандат выправи. Маткой наружу вывернись, но сделай!
– Кореш мой здесь рядом живет. У него бланки и печати есть, любой документ сварганит!
– Понятно, – протянул Кирьян. – Ну, чего разлегся, старый мерин? Поднимайся! К другану твоему пойдем. Или тебя пинками поторопить?
