– Постой! – Кулагин резко ткнул окурок в пепельницу и подался вперед. Видно было, что он старательно пытается разогнать хмель у себя в голове. Но к чаю все еще не притрагивался. – Я ни черта не понимаю, Андрей! Так это не ты руководил операцией?
– А ты тугодум, Кулагин. – Началов сделал неторопливый обжигающий нёбо глоток чая. – Нет, конечно, не я. Можно было это и сразу понять. Если бы операцией руководил я, твоих дружков всех по камерам рассовали бы, а потом судили по всей строгости закона. Но московским другой расклад нужен был. Как я потом понял, на тебя и на твою братву, Леня, заказ оттуда пришел. Из Златоглавой нашей… Потому и живыми никого брать не стали. Такая установочка имелась.
Рука Кулагина потянулась к бокалу.
– Приговор воровского схода? – спросил он не столько собеседника, сколько свой внутренний голос.
– Тебе виднее. Это ж ты с законниками шуры-муры крутил, а не я. Но, думаю, мыслишь ты в верном направлении, Леонид. Так что Лиза тебя в тот день не от тюряги спасла, как она думала, а от верной гибели. И ты ей должен быть по гроб жизни обязан.
– Я и обязан, – грустно молвил Кулагин. – Но московские… Вот падлы!
– Не выражайся в моем доме. – Началов наконец отлепился от буфетной стойки и прихватил с собой конфискованный у Кулагина пистолет. – Ладно, пей чай, а я пока оденусь. И поедем в отдел. Запротоколируем твою явку с повинной. Или ты уже передумал?
– Не передумал. Куда мне теперь деваться?
– Перед друзьями своими погибшими вину искупить хочешь?
– Хочу.
Началов вышел из кухни, и Кулагин остался один. Сделав еще несколько глотков чая, он прикурил новую сигарету. Теперь уже темных пятен в истории тринадцатилетней давности для него не осталось. Полковник РУБОПа добавил к общей картине последний штрих. Табачный дым показался Кулагину особенно горьким и едким.
Началов вернулся минут через пять. Он был в штатском, но уже сама осанка, как только исчезли семейные трусы, выдавала в нем полковника. За истекшие годы Андрей стал солиднее, мощнее, раздался в плечах…
– Поехали?
– Поехали. – Кулагин поднялся с табурета.
Мужчины покинули квартиру, и Началов взял со стоянки рядом с домом свой личный «БМВ». Леонид первым разместился на переднем сиденье. Андрей занял место за рулем.
– А где же ты ствол такой замысловатый раздобыл, Кулагин? – спросил полковник, запуская двигатель.
– Там, где взял, уже нет, начальник.
Началов засмеялся:
– Не хочешь торговца сдавать?
– А я, по-твоему, похож на ссученного?
Кулагин откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Машина тронулась с места. На языке у Началова безудержно крутился еще один вопрос, но уже связанный с его сестрой, однако задать его он так и не решился. Кулагин и подавно не горел желанием вступать со своим давним противником в дискуссию. Все, что он хотел от него узнать, он уже узнал. Даже больше, чем хотел. А остальное перестало иметь значение. Леонид чувствовал дикую усталость во всем теле.
На горизонте занимался бледный рассвет.
2007 год. Отдел в здании РУБОПА
Просьба о помощи
Дождавшись, пока Кулагина уведут, и оставшись в своем кабинете в одиночестве, Началов достал из внутреннего кармана пиджака блокнот, раскрыл его на нужной странице и набрал на мобильнике длинный федеральный номер.
Лиза сняла трубку после третьего гудка.
– Леня? – спросила она раньше, чем полковник успел произнести хоть слово.
Началов тяжело вздохнул:
– Нет, это я, Андрей. Привет, Лиза…
– Привет. – Уже по одной его интонации она почувствовала, что новости брата будут для нее безрадостными. Или она уже подсознательно ждала этого. Готовилась. – Ты нашел его?
– Он сам нашел меня, – ответил Началов. – Пришел ко мне домой сегодня ночью и признался во всех совершенных им преступлениях. В том числе и в тех, которые он совершил за последние дни…
– И что же?..
– Мне пришлось посадить его.
– Андрей! – Лиза разрыдалась. – Как ты можешь? Я ведь просила тебя…
– А что я мог сделать? Я представляю закон. Это очень серьезно, Лиза. Кулагин – преступник…
Она не дала ему договорить.
– Он еще и мой муж, Андрей. И отец моего ребенка.
– Что? – Началов, не глядя, бухнулся в кресло. – Ты не говорила мне, что у вас есть дети.
– По-моему, в этом нет ничего неестественного, – споря с братом, Лиза ни на секунду не переставала плакать. – Артему уже тринадцать. Он родился в тот год, когда… Когда мы уехали.
– Черт возьми! – Полковник стукнул по столу раскрытой ладонью. – Я должен был знать.
– Теперь знаешь. И я умоляю тебя… Умоляю не только от своего имени, но и от имени твоего родного племянника… Помоги Леониду.
– Как я могу ему помочь теперь? – Началов растерялся. – Тем более что он сам не намерен себе помогать. Прийти и сдаться – это было его решение…
– Леня сам не понимает, что делает! – голос Лизы сорвался на крик, и Андрею невольно пришлось отстраниться от телефонной трубки. – Господи! Я предчувствовала это. Как только он наткнулся на этот пиджак!.. В нем словно что-то изменилось! У него крыша едет, Андрей.
– Какой пиджак? – В этот момент у Началова зародились смутные подозрения в отношении здравомыслия сестры. – О чем ты говоришь?
– Неважно. – Она немного помолчала, видимо, собираясь с духом, а потом продолжила: – Все это сейчас неважно. Все, кроме одного. Ты должен вернуть мне Леонида. Любой ценой. Я не знаю, как ты это сделаешь… Я не сильно разбираюсь в технологии вашей ментовской работы, но мне нужен мой муж.
– Лиза… – попытался вклиниться Началов, но его попытка не увенчалась успехом.
– Сделай это, Андрей! – Никогда прежде сестра не разговаривала с ним в подобном тоне. Скорее, это было его прерогативой. Но теперь расстановка сил поменялась. Девочка стала совсем взрослой и независимой. – Вытащи его! Если ты этого не сделаешь, можешь смело считать, что у тебя нет сестры и никогда не было! И племянника тоже! А я… Я буду растить ребенка одна. В чужой стране… Ты меня слышишь, Андрей?
– Слышу, – глухо произнес Началов. – Я попробую…
– Не попробуй, а сделай!
Лиза бросила трубку. Полковник медленно и задумчиво убрал свой мобильник в карман.
2007 год. Следственный изолятор
Рука помощи
– Кулагин, на выход!
Леонид нехотя поднялся с жестких нар и, заложив руки за спину, вышел в коридор. Конвоир закрыл металлическую дверь, и они оба двинулись вперед. Куда его вели и зачем, Кулагин не имел ни малейшего представления, а задавать вопросы своему провожатому он не стал.
Всю предыдущую ночь он провел без сна. И не столько потому, что на него не по-доброму косились сокамерники, сколько из-за кошмаров, вторгавшихся в сознание Леонида всякий раз, когда он смыкал веки. Перед его мысленным взором возникали образы погибших друзей. Тех, кто по его вине расплатился собственной жизнью. Несмотря на то что сказал ему Началов, а может, и, наоборот, благодаря этому, Кулагин все еще считал себя виноватым. И дело тут было вовсе даже не в сходке. Дело было в его договоренности со столичными ворами. Именно это поставило на карту жизни его друзей. И эта карта была в
