нас правило: докладывать постояльцам о том, что их спрашивали.
– Так, ежели ты доложишь, уже не то будет, – правильно оценив взгляд распорядителя, полез в карман Каллистрат Прокофьевич. – Вот, – протянул он ему рублевик. – Это тебе за помощь. Так не доложишь?
– Нет, – ответил с улыбкой распорядитель, принимая желтенькую бумажку. – А то какой же это будет сюрприз, ежели он знать будет, что вы придете, верно?
– Верно! – повеселел Каллистрат Прокофьевич. – Никакого сюприза уже не будет. Ну, так я пошел?
– Ступай, ступай, – махнул рукой распорядитель, пряча денежку в карман.
Менее чем через минуту в переднюю нумеров вошел коллежский секретарь Слепнев.
– Долго будете жить, – сказал ему из-за своей конторки распорядитель.
– Что вы сказали, простите? – остановился возле него Александр Александрович.
– Я говорю, жить долго будете, – вышел навстречу постояльцу служитель. – Только что о вас с одним мужиком речь вели.
– С каким мужиком? – насторожился Слепнев.
– С тем, чью супружницу вы вчера от громил отбили, – не скрывая восхищения, сообщил распорядитель. – Говорит, вечером вместе с ней благодарить вас придут…
– Вечером? – равнодушно переспросил Александр Александрович.
– Ну да. Сюрприз для вас хотят сделать.
– Да, это, конечно, будет для меня большо-ой сюрприз, – произнес, о чем-то размышляя, постоялец и быстро осведомился: – А какой он из себя, мужик этот?
– Мужик как мужик. В бороде и усах, – оторопело ответил распорядитель, тщетно силясь вспомнить еще что-либо о словоохотливом просителе. – Неприметный такой…
– Ну, это уж точно – неприметный, – сказал Слепнев фразу, значение которой распорядитель совершенно не понял. Но спросить постеснялся. – И куда он пошел?
– Туда, – махнул рукой служитель в сторону университета и не успел моргнуть, как постояльца и след простыл.
Ему повезло. Едва за ним закрылись двери передней, как возле нумеров остановились открытые городские сани. Как только офицер с дамой покинули их, Александр Александрович, плюхнувшись в сани, резко бросил вознице:
– К университету. Живо!
Ванька тронул поводья, и они покатили в конец Воскресенской улицы. Публика здесь была все чистая, так что разглядеть меж них простого сермяжного мужика не представляло особого труда.
Он нагнал его, когда тот свернул на Университетскую. Впрочем, тот это мужик или не тот, предстояло еще проверить.
Повернув вслед за ним, Слепнев доехал до Малой Каменной и вышел. Затем, перейдя на ту сторону, по которой топал неприметный мужик, он пошел ему навстречу, резонно полагая, что ежели сей мужик есть полицейская ищейка, то он непременно начнет за ним слежку. Поравнявшись с мужиком и кинув на него безразличный взгляд, «коллежский секретарь» прошел мимо и вышел на Воскресенскую. Слежку за собой он заметил только тогда, когда уже прошел университет и остановился у витрины кондитерского заведения Комонена. Незаметно скосив глаза, он увидел, что неприметный с большим знанием дела пасет его, разыгрывая из себя простоватого крестьянина, впервые попавшего на главную городскую улицу и крутящего во все стороны головой, будто все здесь было ему в диковинку.
Удовлетворенно хмыкнув, Александр Александрович неторопливо, будто совершая совсем не обязательное дефиле, дошел до перекрестка и повернул на Петропавловскую улицу. Пройдя сажени три, он незаметно оглянулся и увидел мужика. Тот, приостановившись и задрав голову, рассматривал помпезное барокко собора Святых апостолов Петра и Павла. Рот его был открыт от изумления.
Дойдя до пересечения с Большой Каменной, магнетизер свернул на нее и стал рассматривать витрину ювелирной лавки. Дождавшись, когда из нее выйдет единственный посетитель, он вошел внутрь.
Каллистрат Прокофьевич, увидев, что объект наблюдения вошел в ювелирную лавку, остановился неподалеку, продолжая изображать из себя приезжего простоватого ротозея, раздумывающего, в какую сторону направить ему свои стопы. И тут из дверей лавки выглянул его фигурант и поманил его пальцем:
– Простите, можно вас на минутку?
– Меня? – натурально удивился Каллистрат Прокофьевич.
– Вас, вас, – вежливо и с доброжелательной улыбкой отозвался фигурант. – Если вам, конечно, нетрудно.
Обстоятельства были столь неожиданны для агента, что он совершил ошибку: пошел на зов крайне опасного господина, о чем его, кстати, не забыл предупредить полицмейстер. Напустив на себя как можно большей простоты, он вошел в лавку и сразу встретился взглядом с глазами фигуранта. Эти глаза словно прожигали насквозь. Фигурант вдруг поднял руки и стал манипулировать ими примерно за сажень от Каллистрата. Магнетизер мягко водил ладонями от его головы к ногам, отчего те становились ватными и как бы увеличивались. Агент попытался было повернуться, но лишь слегка качнулся туловищем – его ноги положительно не хотели отрываться от пола. Руки также не желали слушаться. Каллистрату Прокофьевичу все же удалось оторвать взгляд от глаз фигуранта и перевести его на хозяина лавки, стоящего за прилавком. Тот во все глаза наблюдал за действиями магнетизера и нервически поглаживал на пальце серебряный перстень с изображением заключенного в треугольник Всевидящего Ока, от которого во все стороны расходились лучи.
«Он с ним заодно», – успел подумать Каллистрат Прокофьевич, прежде чем в его голове помутилось и он потерял чувство места и времени. А магнетизер, неотрывно глядя своими горящими глазами в лицо агента, продолжал совершать свои раппорты, манипулируя ладонями так, словно желал разложить свою жертву на крохотные невидимые частицы и растворить их в воздухе.
Из горла Каллистрата Прокофьевича вырвался придушенный хрип.
– Какой сильный человек, – заметил хозяину лавки магнетизер, не отрывая взгляда от агента. – Другой на его месте уже давно перестал бы сопротивляться, а этот, гляди, все еще борется.
– Ага, – тупо кивнул брильянтщик, дабы просто не оставить без внимания обращение такого человека.
– Кажется, пора, – сам себе сказал магнетизер и подошел вплотную к агенту. – Ну что, дружок, опростоволосился? – участливо спросил он.
Каллистрат Прокофьевич молчал и смотрел куда-то поверх головы магнетизера.
– Скажи мне, что будет с тобой через минуту? – властно произнес магнетизер и коснулся ребром ладони щеки агента. – Я разрешаю тебе говорить.
– Я умру, – механическим голосом андроида ответил Каллистрат Прокофьевич.
– А дальше?
– Потом будет темно.
– Загляни еще дальше?
– Потом будет Суд…
– Все правильно, – выдохнул магнетизер и приложил к тыльной стороне левой ладони агента невесть откуда взявшуюся небольшую стеклянную палочку, будто ставил некую печать.
Каллистрат Прокофьевич вздохнул и повалился на пол, посыпанный опилками.
– Ступай за городовым, – обратился магнетизер к брильянтщику. – Скажешь ему, дескать, зашел в лавку мужчина, спросил, сколько стоит жемчужная брошь для дамы, а когда узнал цену, схватился за сердце и упал. Понял?
– Понял, – кивнул Бентхен. Когда он вышел из-за прилавка, господина в пенсне в лавке уже не было.
Глава 36
СТОРОНЫ ПРИНИМАЮТ РЕШЕНИЯ
– Ну, и где нам теперь его искать? – кипятился Михаил, переводя взгляд с Аристова на дядю и обратно. – Выходит, мы его упустили?!
– Да сядь ты, ради бога, не мельтеши, – оборвал племянника Адриан Андреевич. – Город перекрыт, через заставы просто так и мышь не проскочит.
