остановился.
Сейчас это не самая лучшая идея. Следует хотя бы смыть с себя тюремную пыль. Да и одежда провоняла застенками. Чертанов вышел на дорогу и попытался поймать машину. Автомобили резво проносились мимо, обдавая стоящего на обочине одинокого пешехода выхлопным смрадом. Михаил собрался уже было добираться на метро, как неожиданно моргнула поворотником «Волга» и, скрипнув тормозами, остановилась в метре от Чертанова.
Дверца распахнулась. Из салона выглянула довольная физиономия Шибанова:
– С возвращением тебя. А я-то думал, не успею. Ну, чего стоишь? Или ты на «Мерседес» рассчитывал? Извини, нету!
– Как ты узнал? – спросил Чертанов, усаживаясь рядом.
– Бес, ну ты даешь! Ты что, забыл, где мы работаем? Правда, признаюсь честно, информацию о твоем освобождении мы получили сорок минут назад. Тебя, наверное, как раз оформляли. Документы выписывали и все такое.
Чертанов невесело улыбнулся, сравнив возможности Варяга и муровцев. Стоит ли удивляться, что вор в законе всегда впереди? В сравнении с обыкновенным опером он просто царь и бог.
– Если бы ты знал, сколько пришлось приложить усилий, чтобы вытащить тебя из изолятора, – возбужденно тараторил Шибанов.
Чертанов с трудом удержался от скептической улыбки.
– Спасибо, – пробормотал он. – Законность наконец восторжествовала.
– А как же!
Похоже, капитан не заметил иронии, сосредоточившись на дороге. Подрезая тихоходов, «Волга» торпедой неслась по улицам.
– Куда ты? – удивился Чертанов. – Мой дом в противоположной стороне.
– Все в порядке, Миша, – лихо проскочил Шибанов на мигающий желтый свет, – сейчас едем на Петровку. Посидим немного, надо же твое освобождение отметить. – Он весело подмигнул, давая понять, что самые страшные неприятности остались в прошлом.
Вскоре они выехали на Петровку. Здание Московского уголовного розыска стояло незыблемо, как многовековая правда. За то время, которое Чертанов провел в неволе, здесь мало что изменилось. Как говорится, «отряд не заметил потери бойца».
У входа, как и подобает, торчал суровый караул. Чертанов вдруг поймал себя на мысли, что он больше не чувствует себя здесь своим, как прежде. Вообще казематы – неплохая школа, чтобы переосмыслить собственное «я».
– А меня-то сюда пустят? – очень серьезно спросил он, посмотрев в лицо дежурного, с которого можно было бы лепить скульптурную композицию «Неподкупность».
– Не беспокойся, – заверил его Шибанов, – я замолвлю за тебя словечко.
Чертанов прикоснулся к груди, нащупав тигриный клык под рубахой. Недавно он случайно обронил его в тюремном коридоре и думал, что навсегда распростился со своим талисманом, но дежурный по этажу проявил великодушие и вернул находку законному владельцу. С тех пор Чертанов для верности повесил клык на шею. Пришлось немало помучиться, чтобы одними спичками просверлить в зубе аккуратную дырочку, благо времени было много. Подобную работу следовало приравнять к хирургической операции. После этого занятия Чертанова уже не удивляло, почему у заключенных самодельные карты выглядят куда эстетичнее, чем заводские.
Шибанов повел Михаила в кабинет полковника Крылова. Коридоры были знакомы и одновременно выглядели какими-то чужими.
Начальник встретил подчиненного до неприличия буднично. Конечно, Чертанов не ожидал банкета и салюта на Красной площади в честь своего освобождения, но рассчитывал на более душевный прием. Хотя рукопожатие Крылова оказалось неожиданно теплым.
Полковник держался запросто. Вместо привычного милицейского кителя на нем была какая-то легкомысленная ярко-желтая рубашка. Через расстегнутый ворот просматривался темный шнурок, на котором висел ажурный серебряный крест. На правой кисти болтался медный браслет. Наверняка неформалы зачислили бы полковника в свои ряды. И поди тут разберись, что это: обыкновенный антураж, так необходимый в оперативной работе, или все-таки Крылов настолько изменился за время его отсутствия, что московскую уголовку воспринимал теперь как тусовку хиппи. Но когда полковник заговорил, все встало на свои места: перед Чертановым стоял прежний начальник отдела – в меру строгий, в меру осторожный и по-прежнему с удовольствием играющий роль заботливого и сурового отца для своих подчиненных.
– Ну что, по сто пятьдесят? – спросил Крылов, направляясь к сейфу.
Офицеры одобрительно закивали, дескать, случай действительно подходящий. Полковник извлек из бронированного нутра три стакана и поставил на стол. Торжественно, как и подобает случаю, извлек большую бутылку с множеством красочных этикеток.
– Водка французская. Качество оцените сами.
Решительно открутил металлическую пробку, и водка полилась, завораживающе журча. Выпили молча, без слов, даже не чокнувшись, как будто присутствовали на панихиде и поминали усопшего. Возможно, так оно и было в действительности, прежний майор Чертанов умер навсегда.
Негромко стукнули о полированный стол донышки опустевших стаканов. Крылов завернул металлическую пробку несколькими уверенными движениями – продолжения банкета не планировалось.
– Вот что я тебе скажу, майор, – произнес он, когда офицеры, мгновенно отреагировав на начальственный жест, присели. – В историю ты попал скверную, что и говорить. А тут еще Елизаров начал копать, – он раздраженно махнул рукой. – В общем, ситуация не из приятных. Да и сам ты ошибок понаделал немало. Конечно, внеслужебным временем ты волен распоряжаться по собственному усмотрению, но зачем ты связался с Егором Лариным? Под него сейчас не яму, а целый котлован роют, так что твоя персона в стороне не останется.
– Я ничего противозаконного не совершал, – глухо произнес Чертанов, проглотив неприятную обиду, застрявшую в горле.
– Ты думаешь, я в этом сомневаюсь? – в негодовании воскликнул полковник. – Если бы я в тебе сомневался хоть на столько, – он наполовину согнул мизинец, – то этот разговор не состоялся бы. Но неприятностей ты мне принес немало. До сих пор с Елизаровым не разговариваю. Так… киваем друг другу издали, а бывало, водку пивали вот в этом самом кабинете. Ну да ладно, – махнул он рукой, – забудем. Главная теперь твоя задача – восстановить свое честное имя, а сделать это, сам понимаешь, будет непросто.
Чертанов болезненно поморщился:
– И как же я буду доказывать, что я не верблюд, если я уже не работаю в убойном отделе?
Крылов выдвинул ящик стола.
– Где же оно?.. – Он долго шуршал бумагами, а потом объявил: – Вот твое служебное удостоверение. Считай, что с сегодняшнего дня ты в штате, – и, заметив блеснувшие глаза майора, замахал руками: – Только не надо красивых слов! Не выношу!
Чертанов взял удостоверение, закатанное в прозрачный пластик, и, раскрыв его, с улыбкой произнес:
– А у меня больше нет красивых слов, товарищ полковник. В тюрьме совсем другие на язык просятся.
Глава 16
КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ
Весь вечер после выхода из следственного изолятора Ангелина провела в ванне, где вдоволь наэкспериментировалась со всевозможными ароматизированными солями. Тело благоухало, как полевой цветок, и Ангелина искренне жалела, что никто не может убедиться в его совершенстве. Правда, в соседней комнате находился приставленный к ней телохранитель, молодой молчаливый парень, который сразу же начинал краснеть, как только она пыталась с ним заговорить. На роль темпераментного любовника он не тянул даже при самом богатом воображении. Такие парни, как он, до десятого класса ходят в кино с мамой, а предмет своего обожания держат исключительно за руку и с невинностью расстаются под марш Мендельсона. Они очень аккуратные, правильные и идут работать в милицию только для того, чтобы
